- На тебе печать его. Но ты не Олег. Как так? - видимо, он размышлял вслух. А что я мог сказать? Я лишь мог пожать своими плечами. - Вот и я не знаю. К тому же твоё появление, как князя Мидгарда, влечёт за собой большие перемены для всех нас. А обычно это была всегда война.
Он замолчал. Я слушал Кузьмича внимательно, но по этому поводу пояснить ничего не мог. Ибо я просто ноль...
- Ты проводник силы его, и только ты можешь благословить души погибших и отправить их в Ирий. Ты - словно маяк на этой планете, искра его жизни. Пока ты тут, вся огромная многонациональная Вселенная знает, что пока ещё этот мир не пал перед силами Пекла, пока этот мир ещё держится и не сломлен. Что жизнь планеты ещё теплится в лучах Ярила-солнца и для всех нас ещё есть надежда. Маленькая, но есть. А сейчас мне пора, Сергей, не скучай.
И он встал, направившись к старенькой 'Ниве'.
- Васька! - крикнул он орку. - Отвези меня в город!
Блин, прямо 'Звёздные войны' какие-то!
Вот, как-то так! Остался я со своими тяжёлыми мыслями один на один, горе горевать.
Покрутив своей головой, убедившись, что 'князь' больше никому не нужен, направился в дом лешего. Гостиная у Кузьмича была огромная, ну и неудивительно, судя по его второму облику. Просто одно большое помещение, всё в одном: и прихожая, и кухня, и холл, где ваш покорный слуга кинул свои старые кости на скромный старенький диван. Второй этаж имел две небольшие уютные спальни. Галина стояла у стола и что-то весело себе под нос щебетала, замешивая тесто. Я завозился у себя в углу, доставая свой тубус со снастями, тем самым привлёк её внимание.
- А, Сергей! Это вы? - пропела она. - На ужин будут вареники с картошкой и вишней.
Она мило улыбнулась мне. Приятная женщина.
- Сто лет не ел их, последний раз мать готовила, когда я был у неё в гостях, - промямлил я. - Она у меня на это дело мастерица.
И при этих словах мне стало на душе ещё гаже. Давненько я у родителей не был в гостях, совсем забыл их с этой работой. Мда... Как они там сейчас? Не знаю...
- Надеюсь, будет не хуже, чем у вашей мамы! - ответила она. - Не грустите, Сергей, всё наладится, вот увидите.
Её б слова, да богу в уши. Прямо чувствую пятой точкой своей: как начнёт налаживаться, всем чертям на этом свете тошно будет.
- Я к озеру, на разведку, - кинул ей через плечо и вышел во двор. Шёл не глядя, петляя по тропинке, ведущей меня куда-то вниз с этого зелёного склона, не обращая ни на кого внимания, полностью ушёл в свои мысли. Глубоко, глубоко! Лишь Кукуня, словно в сказке, бежал передо мной, то гонялся за пёстрой бабочкой, то за своим хвостом, только вместо клубка с нитками по тропинке катился комок живой шерсти. Через пять минут мы вышли с Кукуней к озеру. Озеро меня сразу впечатлило. Разглядывая эту неземную красоту, я даже забыл о своих заботах. Небольшая лагуна простиралась метров на сто вперёд, а за ней водный простор отражал голубой небосвод в зеркально-чистой красоте озера. Озеро раскинулось своей гладью, отражая вековые деревья на его скалистых берегах. И от этой первозданной красоты природы ты просто немеешь. Невероятная архитектура природы! Огромные тысячелетние серые мегалиты, словно чудовищные черепахи прошлого, выползли погреться под северным солнцем, обрастая со временем по своим бокам вечнозелёным мхом. А небольшая заводь, с каким-то красным оттенком воды, словно это сама кровь земли, создана, чтобы в неё хотя бы на минуту погрузить своё изможденное тело. Я прислушался к тишине. Где-то недалеко прыгнул полосатый разбойник, гоняясь за многочисленным мальком. За горизонтом прокричала одинокая чайка. Рядом пыхтит, роясь в песке, неугомонный хорёк. И всё это накатывает на тебя волнами и шепчет тебе, вкрадываясь в твоё сознание: 'Оставь всё там, все свои потуги, скинь ненужный груз со своих натруженных плеч, прочь, червь сомнения, который грызёт тебя изнутри, сядь, посиди со мной. Отдохни. Я - природа! Я твоя мать!' И я присел, скинул свою обувь, бросил под ноги тубус, уселся ровно посередине небольшого пляжа, на тёплый песок. Где-то недалеко ухнул сыч. Я оглянулся. На ближайшей сосне сидел лупоглазый Филимон, я помахал ему рукой, приветствуя. Птица кивнула - может, случайно, не знаю. Я подобрал веточку и поводил ей по золотому песку, стараясь вывести своё имя. Кукуня тут же взвился, встав в стойку хитрого мангуста. Я пошевелил ещё, и этот бесстрашный хищник нанёс смертельный удар сухой ветке, вцепившись в неё своими зубами, чем насмешил не только меня, но и умную птицу. Тоже мне, Рикки-Тикки-Тави доморощенный нашёлся.
- У-у-у, - послышалось где-то рядом.
- А, и ты здесь? - я оглянулся на Кулёму. Метрах в трёх от меня сидел лесовик.
- Понятно!.. От Кольки сбежали, значит.
- У-у-у! - донеслось от лесовика. Если бы не видел его раньше, в жизни не заметил бы, пенёк пеньком. Так что, если где встречу огромный пень в лесу, а они вырастают до трёхметрового роста, лучше обойду его стороной, мало ли что, от греха подальше. Пока Кулёма смотрит на меня своими зелёными глазами - лесовик. Как закрыл их - всё, нет его, сухая деревяшка по имени Наташка. Это я так, к слову. Удивительный мир!.. Жалко, многим нельзя его увидеть, телевидение такое не передаст, оно доводит до нас больше информацию, а это надо прочувствовать, этим надо дышать. Так и сидели все вместе втроём около часа, пока хорёк не выдохся и не растянулся на тёплом песке. А я всё думал о жизни своей нелёгкой. Ну, кто я теперь? Вождь?.. Князь?.. Или Олег?.. Бред сивой кобылы! Я с трёх лет себя хорошо помню. Своих родителей. Первый класс. Школьных друзей. Службу в армии, потом свадьбу. Рождение сына, потом рождение дочери. Тяжёлый развод. Позже уехал в Питер. Работа. Кстати, хорошая! Новые знакомые, новая жизнь, новые друзья. А тут на тебе, салам вам пополам. Олег, здравствуйте! Чушь полная! Я рождён Сергеем, так назвал меня мой отец. И я буду им. А кому не нравится - да пошли они все!.. А для всех остальных - называйте меня как хотите, хоть горшком, только в печь не ставьте. А вот насчёт печи как раз и было у меня сомнение. Тоже мне, умники нашлись! 'Ты единственный благословлен богами! - я передразнил лешего. - Только ты можешь отправить в Ирий души погибших воинов! - я поднял руку и протянул её в сторону озера. - Благословляю вас!..'
И я повторил знакомый жест одного пирата из кинофильма, Джека Воробья, шевеля пальцами, представляя себя Папой Римским.
Ой! Или у меня в глазах зарябило, или кто-то свет притушил. Лёгкая дымка, словно туман, запестрила золотой сединой, в радиусе где-то двадцати метров от меня, в сторону озера. В ту сторону, куда я указывал своей рукой. Мягкий золотой свет, еле заметный, словно утренняя морось упала на водную гладь. Я протёр глаза.
- Ты это видел?! - я толкнул Кулёму.
- У-у-у! - подтвердил он.