Убийца отпустил голову Цеотароса и тот срубленным деревом упал побелевшим лицом на древние камни. Корона слетела с него, проскользив по полу, недвижимо застыв на грани света и тьмы, будто не до конца решив, покинуть своего хозяина или все же остаться ещё ненадолго.
Был ли Цеотарос неповинен в низвержении всего выводка или среди врагов наследника Дхамы нашёлся тот, кто сумел обратить его последнюю интригу против него самого, искусно подведя заносчиво гордеца под нож палача? Вряд ли теперь представится возможность узнать. Мы же видели то, что никто видеть не должен, а значит теперь обязаны исчезнуть. Навсегда и даже Демт более не в силах помочь, разве что сам Кхулос, один из богов-покровителей полиса вступится за нас. Но предвечные редко открыто вмешиваются в судьбы смертных, позволяя своим живым игрушкам, страданиями, развлекать их.
Путы, звякнув, натянулись, заставляя меня подняться. Как ни странно, я вновь чувствовал силу брата, но использовать получалось лишь её крохи, да и его голос теперь слышался, словно звуча через десяток тяжелых полотнищ. Нового ничего он мне не сказал, позлорадствовав и посулив, что мой путь будет хуже того, по которому ушел Цеотарос за Вечную Переправу.
Скованных единой цепью, нас повели прочь, сквозь непроглядный мрак, забрав труп с перерезанным горлом с собой и лишь рубиновый оттиск угасшей жизни, с лежащей в нем зубчатой короной-надгробием, остался лежать никем не тронутый.
Глава 3. Санктум Арканум
Шею сдавливал тяжелый камень с высеченными на нем полустёртыми рунами. Немало времени прошло с тех пор, как эти кандалы были созданы и мощь постепенно покидала их, позволяя Вечному Океану тонкими ручейками просачиваться сквозь бреши оков. Если бы не эти живительные касания магии, меня бы, наверное, пришлось тащить на руках. Или что скорее всего, я просто последовал бы вслед за Цеотаросом, чье тело сейчас безвольной куклой болталось на плече одного из охранников.
«А чем твое положение лучше смерти, брат? Мертвым ты обрел бы покой, теперь же твоя судьба стать марионеткой в руках тюремщиков. А то и вовсе подношением на жертвенном алтаре».
Не было смысла отвечать, да и мало кто знал, что ониксовый череп, зажатый в моей руке, есть нечто большее, чем просто колдовской фетиш. Некоторыми секретами лучше не делиться, особенно когда оказываешься в шкуре узника. Силы постепенно возвращались ко мне и я решил придушить назойливый голос брата, что в очередной раз, страхом и лживыми посулами о спокойствии в посмертии, пытался смутить мой разум. Однако слова о том, что мне может быть уготована судьба агнца на заклание, никак не хотели выходить у меня из головы. Не страх снедал меня, скорее чувство печали из-за возможности разделить судьбу отпрыска Тирана. Но тому, хотя бы, было дано право погибнуть в бою, рабам же такой милости не оказывают. Чтобы хоть как-то отвлечься, я принялся украдкой разглядывать окружающее нас пространство.
Сияние над головами постепенно сошло на нет, словно остатки нерастраченных колдовских энергий, швырнувших нас сюда, окончательно истаивали, оставляя тяжелое дыхание поражения и мрак. Мы шли друг за другом, скованные единой цепью, а по бокам грузно переваливаясь, двигались надсмотрщики, поймавшие нас. Крупные, заплывшие салом, туши, державшие в руках сети, да разнообразное оружие, интересовали меня не сильно, как впрочем и Бельтаур с ключником. Справиться с ними все равно не было никакой возможности, а мысль о побеге вызывала лишь грустную усмешку. Да и куда вообще бежать в этих стылых руинах, даже если тебя не настигнет крюк ловчего, выбраться отсюда или просто выжить здесь в одиночку, казалось задачей почти невыполнимой.
Раздался хлесткий удар и истошный вскрик Авигеи позади меня. Я обернулся. Над лежавшей девушкой, с неестественно вывернутым крылом, навис тюремщик с занесенным над головой цепом. Однако тушу повело в сторону, когда кулак взбешенного Вела, бросившегося на защиту юной гарпии, с размаху впечатался в челюсть охраннику. В ту же секунду со всех сторон надвинулись громоздкие тени, а цепь глухо зазвенела, когда Альманзор и к своему немалому удивлению я сам, дернулись было помочь нашему собрату. Но кандалы держали крепко и бывшему воину Дхамы предстояло встретить свою судьбу одному.
- Нет! - крикнула Авигея, превозмогая боль, ухватив Велизария за пробитую ритуальными костылями руку, каким-то чудом умудрившись не пораниться. - Нет. Не надо, я сама виновата.
Опираясь о покрытые заскорузлой грязью стены, она с трудом поднялась на ноги. Осторожно коснувшись крыла, в котором теперь красовалась легко различимая проплешина порванных перьев и окровавленной кожи, поморщилась. Похоже, она попыталась расправить онемевшие конечности, за что получила по ним цепом с несколькими стальными крючьями, буквально вспахавшими её нежную плоть.