- Мы держали путь в один из храмов Дхамы, где как сказал владыка, нам помогут, спрячут, позволив создать тайный ковен в самом сердце земель иных богов. Вряд ли кому-то пришло бы в голову искать остатки павшего культа у себя под носом, практически в собственном доме. - она тяжело вздохнула, прижав к себе Мерису с Киром, словно те были её детьми. Впрочем, все могло быть. - Но нас уже ждали. Мы не успели дойти до назначенного места, когда из теней окрестных улиц вышли десятки вооружённых смертных. Те самые работорговцы, что теперь везут нас на Рабский Рынок. Однако вместе с ними были и солдаты некого храма, я узнала их по схожими с вашими печатями обетов.
- И ещё стражи полиса. - буркнул паренек, прижавшийся к девушке.
- Да стражи Дхамы.
Я взглянул на Пиша, но у того самого брови полезли на лоб. Тиран крайне редко вмешивался в войны культов и то, что он приказал армии выступить на стороне одного из враждующих храмов означало, что кто-то серьезно надавил на правителя города. Да и вся ситуация выглядела донельзя странно. Получалось, будто кто-то из настоятелей все ж таки предал Пантеон. Или даже сам предвечный обернулся против своих собратьев, обещав Вайлеко даровать его детям и аватаре защиту, пока падший не окрепнет достаточно, чтобы суметь вырваться в материальный мир. Возможно, другой храм узнал о готовящемся предательстве и при помощи наемников, а так же самого Тирана, сумел предотвратить катастрофу, причем такая помощь венценосного ещё долго будет аукаться смельчаку, затребовавшему её. Но вот что было странно, вместо того, чтобы ритуалом убить телесную оболочку падшего или хотя бы заключить навечно в казематы, меченых кровью просто на просто отдали работорговцам. Это казалось совершенно бессмысленным. Я решился задать мучивший меня вопрос, полагая, что возможно это остатки свиты аватары, а сам бог уже давно мертв.
- Страх видится мне в грозных силах, что послали по ваши души. Страх Тирана и настоятелей. Вас было много больше, когда вы вступили под своды Дхамы?
- Нет, - не чувствуя скрытого подвоха, ответила Зара, - столько же, семеро. Они обрушили на нас силки, заковали в эти проклятые кандалы, едва мы успели выхватить оружие. Боя не было. Как я сказала, нас ждали, точно зная, куда мы направляемся и позволив дойти. А после, полагаю ради забавы, отдав нас в лапы работорговцам, чтобы те вдоволь поразвлеклись над остатками нашего ковена.
Все, теперь я совершенно определенно ничего не понимал. Зачем было хватать аватара и его слуг, а после вверять их судьбы в руки переменчивой судьбе? Пусть даже схватившим их, как и мне, не удалось понять кто же носит искру Вайлеко, но в конце концов, ничто не мешало просто всех их перебить, по очереди уничтожая телесные оболочки, пока зерно проклятого демиурга не будет найдено.
- Ну, в отличии от нас, ваш путь хотя бы ещё не окончен, в конце концов, вы живы и вас все ещё ждут в Дхаме. - сквозь роящиеся мысли донеслись до меня слова Пиша, постаравшегося подбодрить приунывшую Зару. Возможно, тем самым он пытался натолкнуть девушку на мысль о побеге, которую она, скорее всего и так вынашивала.
Судя по тому, как загорелись глаза воительницы, старик попал в точку, однако осторожность все же взяла вверх и та решила, промежду прочим, узнать, что же случилось с нами. Я не стал вмешиваться в рассказ наставника, который, видимо более ли менее оправившись от всего произошедшего, как всегда с легкостью захватил внимание слушателей. Само повествование не заняло много времени, не коснувшись правда нашей прежней жизни, но оставив место только дню последнему. Призыв избранных стать авгурами, дорога к Омуту Посвящения и падение недостойных во мрак подземелий, смерть нашего собрата, что отказался принять свою судьбу и короткий путь обреченных, скованных единой цепью. Разумеется, старик не сказал, что мы служили Кхулосу, ибо это могло свести на нет все наши усилия по завоеванию доверия тех, кого мы надеялись привести в конце на заклание.
Истинный талант оратора позволил Пишу наиболее ярко выделить то, что мы, так же как и слуги Вайлеко, отверженные обществом, проклятые изгнанники. Это ещё больше должно было сплотить нас, позволить втереться в доверие и даже обычно ратовавший за воинскую прямоту, суть пути Кхулоса, Альманзор не проронил ни слова.