Мысли ещё не успевают осознать произошедшее до конца, как серебряный кокон, теперь принявший форму захваченного им человека, начинает сжиматься все сильнее, словно бы выдавливая из своей жертвы жизнь по капле. За попытками понять, где же я на самом деле, внутри или снаружи, едва не упускаю продолжение видения.
Огненный перст, ведет по корчащемуся в муках телу, раскрывая то, словно нож тушу и выпуская на волю слепящее, яростное, голубое солнце. Внезапно, темная рука хватает этот странный клинок, не позволяющая открыть кокон до конца. Так и не родившееся светило гаснет, а с ним и тухнет и мой взор.
«Погано выглядишь, братец», - раздалось ехидное карканье в моей голове.
«Изыди», - хрипло отвечаю я, безуспешно пытаясь подняться. Глаза не видят и болят так, словно меня ослепили раскалённым прутом.
«Ну нет, здесь ты не властен надо мной. Это чертоги предвечных и тут мы равны».
Это правда. В мире богов я не в силах усыпить брата и он говорит вдосталь, путая мои мысли, сбивая с толку. Его мечты просты, он хочет, чтобы я поскорее присоединился к нему в посмертии, где наконец-то сможет разорвать мою душу на части, свершив тем самым так давно лелеемую им мечту о мести. Иных авгуров в астрале встречают проводники-маниты, мне же является тот, кто каждый раз пытается завести в смертельную ловушку.
Мимо скользнул усталый вопрос: «зачем мне понадобилось идти до конца, когда я и так знал, чем окончится сегодняшний день?». Наверное, виной тому мое упрямство и нежелание сдаваться без боя. А потому отступать сейчас, когда сам Кхулос обратился ко мне, открыл грядущее, было бы по меньшей мере глупо. Нужно подняться, открыть глаза, внимать голосу Владыки.
Перевернувшись на спину, дрожащими от напряжения пальцами, я приподнял веки. Красок больше не было. Зрение, вначале явившее мне смазанную картину серых волн, постепенно обретало четкость. Мутная буря, так похожая на непроницаемые облака, укрывавшие мой родной мир, свивала своим изогнутым телом причудливый узор. Это не были кольца урагана или постоянно меняющая очертания Небесная Гора, коверкающая реальность одним своим появлением. Скорее, это напоминало закрывающего все небо феникса, однако сотканного не из пламени, но дыма. Потухшего птенца огня вечности.
«Второе видение брат. Ты продолжишь валяться или соберешься и встанешь? Смотри, духи эмпирий уже начинают слетаться к тебе. Стервятники», - рядом появился размытый силуэт, чьи призрачные плечи венчал так хорошо знакомый моим пальцам ониксовый череп.
«Уйми свой нечестивый глас, морок. Тебе не сбить меня с пути», - горло едва слушалось, так же, как и глаза, поначалу отказываясь служить.
Судорожный выдох взметнул вверх облачко пара. Тут было холодно. Очень холодно, хотя в материальном мире моя кожа данным давно перестала чувствовать жалящее касание мороза. Впрочем, как и жар пламени, от которого совсем недавно я беззвучно выл, корчась в агонии. Мир демиургов касался души, а не тела. И хлопья ложащегося на мое лицо снега, конечно же снегом не являлись. Каждая искорка, падающая с небес, вспыхивала в мозгу ярким видением прошлого. Не моего, а тех, кто прошел здесь до меня, жил и умер. Странное место. Неподготовленный разум тут же бы сгорел, разорванный на части дыханием богов, но я - толкователь воли Пантеона и мне не раз приходилось ступать на этот путь.
Ладонь сжала пригоршню хрустящего «снега» на котором я лежал. Здесь был звук и всполохи чужой памяти, тут же заполонившие голову, отдавались в ушах бессвязными криками, выхваченными из чьих-то жизней. С трудом приподнявшись на локте, я почувствовал, что вновь могу ходить, сила возвращалась. Первое видение почти полностью опустошило меня, но если раньше после подобного я возвращался в материальный мир, то сейчас этого не произошло. Более того, энергии ускоряли свое течение, меняя реальность вокруг, готовясь показать новое откровение.
Два видения за раз? Что ж, либо действительно, как и говорил Демт, отправивший меня на это самоубийство: «Боги избрали Баала для вершения своей воли». Либо предвечные решили прикончить зарвавшегося послушника, что без их благословения согласился выполнить приказ настоятеля.
Перед моим лицом заклубился темный туман, по форме напоминающий руку, а полированный череп, довольно скалясь, качнулся, будто бы предлагая мне помощь. Жалкая попытка затянуть меня в мир мертвых.
Когда впервые мне открылись двери в этой необычное место, брат являлся в образе трупа с кинжалом, что я вонзил ему в сердце. Он был в ярости, ненавидел меня за то, что я оказался умнее, перехитрил его. Пытался напасть, но вскоре мы оба осознали его неспособность навредить мне и тогда тот решил пойти путем обмана, заманивая меня в ловушки, которыми изобиловал тонкий мир. Постепенно, дабы не напоминать мне о своих истинных намерениях, принялся говорить спокойно, даже дружелюбно, а я со временем забыл, как выглядел брат при жизни и теперь он являлся ко мне только в образе зыбкого тумана.