Нечистая наверняка водила хоровод вокруг Мстислава; страшный, чёртов хоровод, в котором все смеются, веселятся, подходят все ближе, ближе, ближе – пока в лицо жертве дышать не будут.
И так с каждым было, кто в Смерчасово приезжал. Даже с мамой моей. Но с ней всё-таки по-другому. Никто из чужаков живым из деревни не выбирался. Никогда не было такого, точно помню.
Туман становится гуще. Стелется по опаду, по ногам – чувствую, как они влажными становятся. Иду по наитию, но куда – сама не знаю. Мне-то в лесу сгинуть не дадут. А чужака ещё спасти можно.
– Эй, Горь.
Мстислав невидим, но он где-то рядом: слышу, как дышит.
– Тшш.
Нельзя духам знать, что я собираюсь сделать. Иначе сами заведут чужака, запутают. И Мстислав тоже это знает. Поэтому и остаётся невидимкой. Вижу, как он мне дорогу показывает: мягко идёт по опаду, он под ним проминается. И я иду прямо за ним.
Чаща становится реже; деревья здесь тоньше, младше – молчат, не говорят ничего. Либо не научились, либо не набрались мудрости, чтоб разговаривать.
С деревьями здесь вообще смешно. Они вроде бы и безобидные, стоят, шепчутся о всяком на странном языке. Только иногда знакомые слова улавливаю. Вреда не чинили много… но нечистые поручения передавали. Может, у них тоже выхода не было, как у смерчасовцев. Но их хотя бы можно было не слушать.
Паренёк молодой. Старше Мстислава, но молодой. На вид лет так тридцать, но точно не различаю. В деревне люди иначе выглядят.
Меня Мстислав возраст научил различать. Он городской был. Объяснял, что в городе люди моложе кажутся. В смерчасово в тридцать уже мужчинами были, с семьями и детьми.
Этот городской, получается?
Стоит потерянный. Волосы тёмные, таращит глаза наверх, на крону смотрит. А я в кроне гамаюна вижу. Сейчас петь начнёт.
Сестру свою давно он вспоминает,
В отчаянии бессмысленно бегущих дней.
И начинает, действительно начинает свою красивую горькую песню. Сердце замирает от её голоса – тягучий, ловко прыгает от ноты к ноте.
Теперь он – здесь, стоит среди лесных огней.
Погибель тут он обретёт, свободу тут же потеряет.
И будет как сестра. Почти без сердца,
Без лица. И без следа исчезнет…
– Эй, эй! Эй ты! Девчонка!
Но есть у путника секрет один,
Таится глубоко под его сердцем.
И тем, кто этой рощи властелин,
От прошлого не скрыться на рассвете.
Чужак стоит у самой границы. Ещё шаг – и всё, назад ему дороги не будет. Если не я, то нечистая.
– Подойди поближе!
– Не могу подойти, чего надо?
Нас разделяет пара метров. Деревья шепчутся, слышу: умрёт, умрёт, умрёт.
– Ты как здесь? – Он рвётся вперёд, но останавливается. – У меня телефон разрядился, а я выйти не могу! Дай свой, я друзьям позвоню.
Когда люди врут, их выдают мелочи. Не общая картина, а детали. Как меняется тембр голоса, как чуть подрагивают кончики пальцев.
Чужак врёт.
– Нет у меня телефона. Не видишь, что ли? – Показываю, что на платье нет карманов и руки у меня пустые. – Иди отсюда, коли жить хочешь.
– Я с друзьями сюда приехал, отлить пошёл и заблудился! Будь зайкой.
– Заек в лесу и без меня хватает. Уходи. По добру уходи.
Он не шевелится. Смотрит на меня в упор. Не люблю таких людей. Есть в них что-то… как в нечистой. Злое, недоброе. Вижу, как напрягаются у него руки. Не бить же он меня собирается?
– С чего вдруг? Ты хоть и девчонка, но одна слоняешься.
Я и до этого чужаков видела таких, зашедших случайно. Они бледнели, как только к смерчасовскому порогу подходили. От страха, от предчувствия, от гамаюновской песни – она для них звучала как сильный-сильный вьюжный ветер. Этот не так боится. Ещё и рассматривает меня, голову набок склонил. От ног до лица оглядывает.
– Ты нимфа, да?
– Дурачок, да? Смерти ищешь?
– Можно и так сказать.
Чувствую, как Мстислав тычется носом в бок. Поглаживаю его по лохматой макушке. Наверное, смешно со стороны смотрится: девчонка в лесу ночью гладит пустоту. Хотя мне бы смешно не было, будь я как чужак.
Интересно, о чём думает? Не понимает, человек перед ним стоит или нет? Или, может, действительно о друзьях?
– Деревня тут есть, говорят. На карте никак не отмечена. И никто не знает про неё.
Нет, не об этом думает.
– А ты тогда откуда узнал?
– Прабабка рассказала, ещё когда мелким был. Решил проверить старческие бредни, а то снится часто теперь.
– Смерчасово найти хочешь?