И пропавшая с глаз еще в самом начале вечера, после второго или третьего стакана вина, Макоева легко нашлась в соседней комнате… лежащей на застеленной стареньким покрывалом постели, совершенно голенькая, не очень трезвая, но, кажется, живая и здоровая… а на ней… странным чем-то они занимаются вместо перепихнина… верхом на животе Милки, лицом к ее ногам, сидел очкарик Геша, любящий, чтоб его называли Гейнцем, и зачем-то запихивал между ног девчонке поблескивающей в свете ночника маленький медицинский шприц…
— Эй, вы, извращенцы, — окликнула парочку Эмка, прислоняясь к дверной притолоке — так было надежнее. — Хватит тут изощряться со стальными предметами, развели какое-то домашнее садо-мазо… лучше дайте папироску, если не жалко…
Колдующий над лобком подруги Геша даже не вздрогнул от неожиданности, а спокойно лежащая под ним Милка откликнулась:
— Дверь-то закрывай, что тут — цирк или кино?
Пару раз сморгнув, что бы взгляд поймал фокус, Эмка прикрыла на ощупь за собой дверь и только тут сообразила, что студент не извращается, а элементарно ставит подружке укол, закачивая под кожу лобка чуть зеленоватую и, кажется, даже флюоресцирующую жидкость.
«Ты сдурела, Милка! — хотела, было, отругать Макоеву рыжая. — Дошла до наркоты по вене…» Но не успела. Скосив на Эмку выразительный взгляд, будущая барменша удивительно трезво пояснила:
— Меня Геша красоткой делает… представляешь — нос, уши, подбородок — всё в идеальных пропорциях, говорит, еще волос порыжеет, как у тебя, и отрастут вот такие буфера…
Милка руками показала над своими аккуратными грудками нечто вовсе невообразимое и хрипловато засмеялась, а Геша, закончив выдавливать жидкость из шприца, ловко перехватил его, профессионально подняв иглу вверх, а другой рукой прижал к месту укола маленькую ватку, смоченную чем-то спиртным с резким противным запахом. Только тут почему-то затаившая дыхание от увиденного, Эмка вернулась в себя и приметила мирно сидящего в углу, прямо на полу, лохматого худощавого парня. «Это же Вилля, дружок Геши, — вспомнила рыжая, мгновенно отводя взгляд от него. — Ух, ты, Милка и тут не хуже меня оказалась, небось, сразу с обоими попробовала…»
— Хочешь, уговорю, он и тебе укольчик сделает? — предложила подруга, спихивая с себя студента и легко переворачиваясь на живот. — Будем, как две кинозвезды рассекать по городу…
— Да ну, выдумала тоже… — презрительно поморщилась Эмка. — С детства уколы не переношу, давайте лучше покурим, а то я на кухне выпить нашла, а папирос нигде нету…
…замолчавшая Эмилия пристально вглядывалась в успокоенное, внезапно будто разгладившееся лицо комиссара.
— А что это было? там, в шприце? ну, скажи, дядя Феликс, что тебе — жалко, — совсем по-детски попросила племянница.
— Пойдем-ка мы сейчас спать, — спокойно и ласково предложил полицейский. — Я обещаю, что завтра все-все тебе расскажу…
6
Конечно же, комиссар искренне обещал племяннице поделиться с ней своими мыслями и догадками, странным образом связывающими школьную подругу Эмилии с академиком Пильманом и загадочным препаратом, изменяющим внешность людей. Но иногда внешние обстоятельства бывают сильнее любых обещаний.
Рано утром, вместо полноценного завтрака, Феликс Тарон экстренно выехал к городскому мэру, в доме которого, наконец-то, поймали, что называется «за руку», вороватую служанку, в свое время доставившую немало неприятностей начальнику городской полиции своей неуловимостью. Пришлось лично прибыть на место происшествия, с важным видом распоряжаться составлением протокола, опросом свидетелей и прочими нудными формальностями, которых вполне можно было избежать, не случись этого происшествия именно в доме градоначальника.
А в управлении полиции вернувшегося комиссара перехватил капитан Хольм, побродивший с утра вокруг университетских общежитий и, видимо, там загоревшийся новой идеей, требующей непременного участия городских полицейских.
— Вы знаете, комиссар, — рассуждал особист, пригласивший голодного Тарона в небольшой дешевый ресторанчик по соседству с управлением. — Мы сейчас идем следом за событиями, пытаясь понять и оценить их, но, увы, достоверной информации для правильной оценки мы не имеем и когда её получим — неизвестно.