Она возмутилась, что он не воспринимает ее слова всерьез, однако призналась себе, что должна была бы возмутиться гораздо больше. Ей следовало бешено сопротивляться его первобытной грубости. Или хотя бы слегка побаиваться его физической силы. Однако по каким-то причинам, в которые не хотелось вникать, она не испытывала ни ярости, ни страха. Габриель укоризненно посмотрела на него.
— Тоже предпочитаете блицкриг?
От его ленивой чувственной улыбки у нее ёкнуло сердце. Он накрыл ее рот своим.
Габриель тут же крепко сжала губы и не смогла сдержать довольной улыбки, услышав его разочарованный сдавленный стон.
Александр чуть отстранился, лаская ее рот своими губами и кончиком языка, и прошептал:
— Ах, моя прелесть, так нечестно. Неужели вы вся из бесчувственного мрамора?
Габриель ощутила давление его бедер, ее грудь упиралась в его мускулистую грудь. Может, в конце концов и придется вцепиться в него, так как ноги слишком ослабели и вряд ли удержат ее.
— Поцелуйте же меня, Габриель! — Его тон был требовательным, слова — наглыми.
И тем не менее сладкие жаркие волны захлестнули ее, почти сметая здравый смысл. Соблазн закрыть глаза и прекратить сопротивление был почти непреодолим. Она оказалась уже на волосок от того, чтобы отдаться на волю чувств, но что-то удержало ее от безрассудства.
Ее темные глаза, полузакрытые отяжелевшими веками, распахнулись. Она уставилась на Александра. Он хотел ее. Это было совершенно очевидно. Но в его великолепных сине-зеленых глазах она увидела не только страсть, но и вызов. И если бы она растаяла и поцеловала его так, как он того хотел, — так, как хотела и она, — в них появилось бы чисто мужское торжество.
И в этот момент Габриель поняла, что воля и самообладание Александра Холидея не уступают ее собственным. Он не собирался поддаваться страсти. Он полностью контролировал себя.
— Сдавайтесь, Александр. Ничего не выйдет.
Их лица были совсем близко! Когда Александр улыбнулся, он почти коснулся ее рта своими теплыми губами. Габриель пришла в ужас, поняв, как сильно хочет, чтобы он поцеловал ее.
— Сдаваться? Сейчас? А почему? Вы здесь, со мной. И хотите того же, что и я.
Габриель разозлилась на него, а в основном на себя за то, что не сумела справиться со своими чувствами. Но она никогда не признает его правоту.
— У вас самомнение Зевса, если вы верите, что ни одна женщина не может устоять перед вами! — заявила она. — И вспомните, что я здесь с другим мужчиной!
Мне самой давно пора бы вспомнить об этом, упрекнула себя Габриель. Она была так поглощена Александром, что совсем забыла о Билли.
Александр нахмурился и чуть ослабил хватку. Упоминание о ее спутнике вызвало в нем жгучую ревность. А ведь он никогда не считал себя ревнивцем!
— Вы хотите меня! — прорычал он. — Вы просто слишком упрямы, чтобы признать это!
— Я признаю, что вы ловкий соблазнитель и действительно вывели меня из равновесия. Ваши чары произвели огромный эффект… но лишь на пару минут.
— На пару минут? — возмущенно повторил Александр.
Он смотрел на ее дерзкое лицо. К несчастью, она действительно уже не выглядела нежной и податливой, как несколько секунд назад. Прямо на его глазах она превратилась в насмешливую фурию. И это перевоплощение Александру совсем не нравилось.
— Вы собираетесь отпустить меня?
— Нет, — усмехнувшись, ответил он.
Она точно знала, какими должны быть следующие слова, и произнесла их:
— Тогда мне придется заставить вас сделать это.
— Каким же образом? — насмешливо спросил Александр, притянув ее к себе. Тактическая ошибка с моей стороны, признал он, так как прикосновение ее тела заставило его уже разгоряченную кровь бежать еще быстрее. — Закончили одни из этих феминистских курсов по самообороне? — вкрадчиво прошептал он. — Каков ваш следующий шаг? Прием карате, и я качусь по земле, моля о пощаде?
— К сожалению, я не оканчивала никаких курсов, а то бы не пощадила вас, — заявила Габриель.
Он точно не собирался отпускать ее, и пора было поддержать свои решительные слова действием. Но как?
— Значит, карате отпадает, — продолжил он. — Тогда, может, менее изысканный классический прием: неожиданный удар коленом в пах?
И прежде чем она попыталась это сделать, сжал ее бедрами, лишив всякой возможности пошевельнуться, отчего их обоих накрыло жаркой волной возбуждения. Мгновение они стояли неподвижно, изо всех сил сопротивляясь желанию.
Их взгляды встретились, замкнулись, ни один не мог произнести ни слова.
Он еще крепче прижал ее к себе.
— Вы ведь не хотите вывести меня из строя? — прошептал он, проводя языком по изящно очерченному ушку.