Конечно, муж должен испытывать такие чувства к своей жене. Только одна неувязка нарушала идиллию: Габриель оказалась девственницей. То есть была ею до сегодняшней ночи, когда он стал ее первым возлюбленным. А предполагалось, что он был ее мужем последние пять лет!
Александр вгляделся в женщину, лежащую в его объятиях. Луна освещала тонкое лицо, густые темные волосы, рассыпавшиеся по подушке. Каким-то образом ей удавалось выглядеть одновременно и сексуальной, и невинной. Сегодня ночью она была именно такой — робкой девственницей, превратившейся в пылкую любовницу.
Александр нежно поцеловал ее. Он, несомненно, был ее первым мужчиной. У него достаточно опыта, чтобы понять это.
И они женаты пять лет? Не могли иметь собственных детей, поэтому удочерили маленькую Джейн? Но женщина не может забеременеть, если никогда не занималась сексом.
И в этот момент Александр понял, что не могли они быть женаты целых пять лет. Он был абсолютно уверен в этом, хотя воспоминания об их совместной жизни все еще ускользали от него. Но у него было одно неоспоримое доказательство: жить с Габриель пять лет и не прикасаться к ней — разве такое возможно?
А что, если они вообще не женаты? Но Александр немедленно отверг эту мысль. Габриель и Джейн принадлежат ему. Его руки крепче сжали молодую женщину, когда он подумал о прошедшей неделе, всех тех часах, что провел с ней и дочерью. Он любит обеих. Они — его семья, и они останутся семьей, несмотря ни на что…
Детский плач, пронзивший ночную тишину, разбудил Александра. Он посмотрел на часы, стоящие на прикроватной тумбочке, и тихо застонал. Половина пятого утра!
Джейн продолжала плакать. Габриель не шевельнулась. Она явно была слишком измучена. Александр нежно улыбнулся и поцеловал ее в лоб.
Встав с кровати, он накинул халат и побрел в детскую, слабо освещенную ночником. Джейн сжала крошечные кулачки, ее тельце дергалось от яростных криков. Но, увидев Александра, малышка перестала плакать и внимательно посмотрела на него огромными синими глазами.
— Не волнуйся, папочка здесь. — Он взял ее на руки. — Папочка всегда будет рядом с тобой.
Джейн принялась жадно сосать кулачок, и это означало, что она голодна.
— Пора завтракать, а? Ну и расписание у тебя. Даже морские пехотинцы в учебном лагере не встают так рано.
Он подогрел смесь в удобном электрическом подогревателе и сел в кресло-качалку. Джейн издала забавный звук, когда ее маленький ротик схватил соску. И начала жадно сосать, поглядывая на Александра.
— Ты — моя маленькая дочка, — сказал он тихо. — Я еще не совсем понимаю, что здесь происходит, но все будет прекрасно, я обещаю.
И тут он услышал, как Габриель окликнула его:
— Александр, где ты?
— В детской.
Габриель появилась на пороге.
— Я… я думала, что ты ушел, — прошептала она.
Он протянул к ней руку.
— Иди сюда.
— Я не одета.
Покраснев, она быстро исчезла и вскоре появилась вновь в бело-розовой ночной сорочке, которую ей так и не пришлось надеть вечером. Сорочка была до щиколоток, с круглым воротничком и длинными рукавами.
Александр улыбнулся.
— Ты похожа на воспитанницу монастырской школы, — сказал он, давая ей повод во всем сознаться.
У Габриель похолодело внутри.
— Вот уж нет! — воскликнула она как можно беззаботнее, но вспыхнула, вспомнив, как они занимались любовью.
Габриель и представить не могла, что будет так страстно реагировать на ласки мужчины. А когда проснулась и не нашла его рядом, ей показалось, что весь мир рушится вокруг нее. Александр понял, что она девственница, что они не женаты. Он почувствовал себя пойманным в ловушку, которой всегда избегал, и ушел навсегда!
Габриель задрожала. Слава Богу, все оказалось не так, как она подумала. Пока. Что было бы с ней, если бы Александр действительно ушел?
— Иди сюда, посиди с нами, — предложил Александр.
— Я не умещусь. — Она выдавила нервный смешок, но подошла к качалке.
Он притянул ее к себе, одной рукой удерживая девочку.
— Я никуда не уйду, Габриель.
Она доверчиво прижалась к нему. Никогда прежде она не чувствовала себя в большей безопасности, чем теперь, и ей хотелось запомнить этот миг навсегда.
— Почему ты боишься, что я оставлю тебя?
Габриель напряглась.
— Я никогда не умела прощаться, — увильнула она от прямого ответа. — Бесконечные слезы, грустные слова… У меня каждый раз разрывалось сердце.
Но она знала, что ничто не сравнится с болью от ухода Александра, а он уйдет… Если только не случится чудо и память к нему так и не вернется.