— Нет, — грубовато ответила Габриель. — Я читаю «Любопытного», если только приходится долго ждать в приемной дантиста или в очереди в кассу супермаркета.
Девушка сказала правду. Она знала, что «Любопытный» — достаточно увлекательный, полный сплетен журнал с фотографиями и очерками о знаменитостях и обычных гражданах, чья жизнь вдруг приобрела достойный освещения поворот. Журнал, часто довольно вульгарный, но всегда, как заявляли его издатели, содержащий массу разнообразной информации и, несомненно, развлекательный. С момента его появления пять лет назад при искусно организованной рекламной камлании тираж журнала упорно увеличивался, и он стал достойным соперником своих знаменитых предшественников.
— Позвольте угадать. Вы считаете, что познавательность в сочетании с развлекательностью не достойна вашей высокоинтеллектуальной студии?
Габриель состроила пренебрежительную гримасу.
— «Любопытный» на одну ступеньку выше жалких бульварных газетенок, — снисходительно признала она. — «Из первых уст» — телевизионная бульварная газетка. Этим все сказано.
— Почему вы точите на них зуб, детка? Любители этих изданий не держат зла на продукцию вашей студии за ее высокую интеллектуальность. На рынке хватит места всем.
— К несчастью, всем места не хватает, — грустно сказала Габриель. — Нашей студии урезают и без того нищенский бюджет, хотя мы пытаемся создавать образовательные телепрограммы и фильмы, в то время как передачи вроде «Из первых уст» получают баснословные доходы, воздействуя на…
— Поберегите ваши эмоции до следующего мероприятия по сбору денег, Габриель. Правда заключается в том, что «Любопытный» увеличивает тираж и купается в деньгах потому, что дает публике то, чего она хочет. Те же принципы и у телевизионной программы. «Любопытный» и «Из первых уст» — забавны, бездумно развлекательны. Ваши же документальные фильмы откровенно скучны. Что нового вы скажете о жизни белых медведей, согласитесь со мной?
— Придется смириться с тем, что мы не найдем общего языка, — возразила Габриель. — И я не брошу тему усыновления. Я начинала как репортер, но весь прошлый год работала и редактором, и режиссером, и сценаристом. Этот материал я хотела собрать и обобщить сама, к тому же босс дал мне на это разрешение. И я собираюсь им воспользоваться, несмотря на ваше расследование или сбор фактов, как вы это называете.
Александр нетерпеливо вздохнул.
— Неужели мы не сможем найти какое-нибудь компромиссное решение? Например, вы делаете программу по проблеме усыновления через лицензированные государственные агентства, а «Любопытный» делает репортаж по частным усыновлениям, включая сомнительный бизнес Грегори Дортсмана.
Габриель отрицательно покачала головой.
— Поскольку ясно, что Дортсман пересек границу, отделяющую законное усыновление от незаконного, он добыча нашей студии.
— Габриель, если мы оба будем охотиться за Дортсманом, он заподозрит неладное. Я говорил вам, что уже встречался с теми же самыми приемными родителями, что и вы. Они упомянули ваше имя и программу, которую вы планируете сделать, и тут же засомневались, стоит ли разговаривать со мной. Есть шанс, что они будут откровенны с одним из нас, но никогда с обоими.
— И вы считаете, что этим одним должны быть вы, а не я, — холодно заметила Габриель.
— Конечно, милая. Давайте смотреть фактам в лицо. Мы оба хотим разоблачить темные делишки Дортсмана, но гораздо больше людей прочтет «Любопытного» или посмотрит «Из первых уст», чем настроится на вашу программу.
Определенно, в его словах была доля правды. Но отказаться от темы? Ни в коем случае!
— У телевидения много могущественных союзников. Они могут использовать свою власть и престиж, чтобы остановить Дортсмана, а так оно и случится, если передача выйдет в эфир.
Ничья! Они стояли лицом друг к другу, словно на ринге, ожидая следующего действия противника.
— Так мы ни к чему не придем, — проворчал Александр. — Я не привык к сопротивлению, детка.
Она инстинктивно почувствовала, что он не привык к сопротивлению именно со стороны женщин, и это вызвало еще большее ее раздражение.
Оба напряженно молчали. Наконец Александр сунул руку во внутренний карман куртки, вытащил какой-то пакет и бросил на письменный стол.
— Мой отчет по делу Дортсмана. Прочитайте и увидите, что этого человека надо остановить как можно скорее. — Он нахмурился. — Я встречался и с приемными родителями, и с матерями, которых использовал Дортсман. Интересы сторон грубо нарушены, но зато сам Дортсман получает кругленькую сумму, как только ребенок переходит из рук в руки.