Он всегда спешил, когда добывал еду. Он знал об опасности и не хотел оставаться снаружи дольше, чем это было необходимо. К тому же ему не хотелось надолго оставлять Наоми и Рилла одних. Она могла покормить Рилла, согреть и не дать промокнуть, но если их найдет Зверь… Крол не сможет победить в одиночку, но, по крайней мере, даст двум другим шанс спастись. Наоми даже для этого была слишком мала. Она и Рилл были идеальным перекусом для Зверя.
Кроме того, плодовые деревья поблизости были обобраны дочиста, и иногда Крол пропадал на полдня. Когда он возвращался, лицо Наоми озаряло странное выражение с зубастым оскалом, она снимала одеяния со спины и вытирала воду с его шкуры. Крол позволял ей это, часто промерзая до костей, хотя ему не нравилось думать о том, что она видела, особенно когда становилась на колени позади него и вытирала спутанную шерсть, до которой он не мог дотянуться. Иногда она напевала для него короткое заклинание, возможно, чтобы согреть или высушить его; иногда она просто болтала. Он должен был признать, что присутствие самки, которая ценила его усилия, было непривычным, но приятным. Он смиренно опускал голову и сидел молча, пока она набрасывала ему на плечи свое одеяние и теребила его гриву.
Он вытаскивал фрукты из переноски для Рилла, а пока тот ел, откладывал немного для Наоми. Она всегда заканчивала вытирать его до того, как начинала проявлять интерес к еде, и к тому времени, когда Крол ощущал, что согрелся изнутри. Он стряхивал с себя оцепенение и отодвигался от нее, напоминая себе об опасности быть Связанным Узами. Теплые чувства — вот как Королевы заманивали в ловушку своих самцов, которых ненадолго хватало. Они были ядом для его тела. Если он хотел обезопасить себя и Рилла, то должен оставаться хладнокровным. Он мог это сделать. Он делал это годами, напомнил он себе.
Каждый день он стоял у входа в пещеру, молясь о том, чтобы дождь закончился и он смог наконец-то установить некоторую дистанцию между собой и духом — дистанцию, в которой он так нуждался.
С каждым прожитым днем Крол волновался все сильнее, словно у него сдавливало в груди. С каждым днем еды становилось все меньше, а земля мягче. Звери голодали и подходили все ближе. Дожди должны были закончиться.
Глава 13
Наоми думала, что у нее крыша поедет, если так будет продолжаться и дальше. По ее подсчетам, дождь не прекращался уже почти две недели. Она даже не могла вспомнить, как звучит тишина. Она не выходила из пещеры уже девять дней и сходила с ума.
Не сумев заснуть, она с раздражением села, и листья, которыми она укрывалась, упали. Она проверила Рилла, но он все еще спал рядом с ней. Наоми просто не устала! Она привыкла ходить в походы, бегать, поднимать что-нибудь, таскать! Если только она не начнет днями напролет раскачивать Рилла, как гири, что ему наверняка понравится. Если она не сможет организовать своему телу нагрузку, ей придется наверстывать упущенное. В ней кипела неуемная энергия, которая не давала ей спать по ночам, что расстраивало ее и подавляло.
Она вздохнула и встала, чтобы снова проверить огонь. Дождь на улице не прекращался. Крол храпел, растянувшись возле ее импровизированного гнезда, охраняя Рилла. Он ужасно храпел. Наоми никогда не слышала ничего подобного. Но она полагала, что это не его вина, по крайней мере, храп заглушал дождь. Скорее всего, его несколько раз сильно били по лицу. У него не было переносицы, но видимо она была сломана во время такого избиения. Внезапный укол сочувствия пронзил ее сердце. Что же с ним случилось, что он остался в таком виде и один ухаживал за маленьким ребенком? Неудивительно, что он постоянно ворчал и брюзжал. Что бы там ни было, с ним наверняка произошло нечто ужасное.
Наоми потерла руки над огнем. Похоже, у них наступило стабильное перемирие. Полдня она нянчилась с Риллом, а Крол приносил ей еду. Наоми тешила мысль, что она помогает и в других отношениях, таких как огонь и вода, но она, вероятно, обманывала себя, полагая, что Бигфута это волнует. Они явно прекрасно выживали и без мисок до этого момента. Но Крол больше не кричал на нее, не рычал, и не убегал, когда она пыталась дотронуться до него, хотя долго терпеть прикосновения не мог.