— А почему вы должны мне понравиться?
— Ну… — Стэнн растерялся. — Я не урод. И — весёлый. А ещё…
Он лихорадочно подыскивал слова, благодаря которым я должна была понять, что с ним вполне можно иметь дело и выглядел, честно говоря, довольно жалко. Я не стала издеваться над парнем:
— Стэнн, вы не просто не урод, вы очень красивы. И очень мне нравитесь. Но… вы слишком таинственны. Вы не ответили ни на один мой вопрос, касающийся вас. Всё время переводите разговор на меня, в результате вы обо мне знаете много, а я о вас — ничего. А это настораживает. А вдруг вы преступник? Или альфонс? Или, извините, псих, сбежавший из психбольницы? Я не могу общаться с человеком, который не хочет ничего о себе говорить. Это подозрительно, понимаете? Поэтому у меня сейчас большие сомнения, стоит ли мне завтра с вами встречаться. Только не говорите, что вы шпион на задании. Всё равно не поверю.
Выдав эту длинную тираду, я замолчала и с любопытством уставилась на побледневшего парня. Интересно, как он выкрутится из создавшейся ситуации? Может, всё-таки согласится хоть что-нибудь о себе рассказать?
Но Стэнн молчал. Сидел, уставившись в землю, кусал губы и — молчал. Мороженое таяло в его руке, тонкой струйкой стекало по стаканчику — он не замечал этого, погрузившись в невесёлые размышления. А что они именно невесёлые, было видно невооружённым взглядом.
— Ладно, — вздохнула я. — Не хотите говорить — не говорите. Я устала и хочу домой. Проводите меня до трамвая.
— Подождите, — Стэнн поднял голову, на что-то решившись. — Я скажу. Только… я боюсь, что после этого станет ещё хуже. Вы меня за психа примете. И испугаетесь ещё больше.
— Что, всё так страшно? — улыбнулась я.
— Более чем, — подтвердил парень, серьёзно глядя на меня.
И я вдруг поняла, что шутки кончились. И действительно испугалась. Это был совершенно иррациональный страх, я не видела причин для него, но у меня даже ладони вспотели от охватившего меня ужаса.
— Не надо, Стэнн. Не говорите ничего. — Я резко встала и пошла к выходу из парка. Но он догнал меня, взяв под локоть, остановил и повернул к себе:
— Почему не говорить?
— Не знаю, — затрясла я головой. — Не говорите, и всё. Лучше проводите меня до трамвая.
— Бежать от своего страха — не самый лучший выход, — тихо сказал Стэнн, отпуская меня.
Я опустила глаза и закусила губу. Он прав: если я не выслушаю его, я потом всю ночь буду мучиться, воображая всё самое ужасное, что только сможет придумать моя богатая фантазия. Но если выслушаю… Почему мне кажется, что я не смогу принять ту правду, которую он хочет мне сказать?
Так и не подняв глаз, я вернулась на скамейку и, усевшись, процедила:
— Рассказывайте.
Стэнн помолчал, стоя передо мной, потом перевёл взгляд на подтекающее мороженое, поморщился, выбросил мороженое в урну, уселся на скамью и, не глядя на меня, начал говорить:
— Я нездешний. Не просто не из России, я даже не с Земли. Я — из другого мира. Я не могу ничего придумать и рассказать про себя, потому что ничего здесь не знаю. Не знаю, какие тут есть города, какие страны. Не знаю, чем занимаются люди, какие у них есть профессии. Если бы я сказал, что приехал из Москвы, а вы бы меня спросили о каком-нибудь известном музее или памятнике, я бы не смог ответить, потому что и Москву знаю только по названию. В своём мире я — полицейский, и ищу здесь нашего преступника, сбежавшего в ваш мир, чтобы скрыться от правосудия. И ещё я — колдун. Поэтому мне не нужен утюг, чтобы выгладить брюки. А вы — Селена, мы с вами давно знакомы, но вы этого не помните, потому что видимся мы с вами во сне, а вы не запоминаете свои сны. А я хочу вернуть вам память, чтобы вы вспомнили наши встречи, потому что я люблю вас, Селена, и хочу, чтобы вы стали моей женой не только во сне, но и наяву.
Я подняла голову и испуганно посмотрела на сидящего рядом мужчину. Он что, действительно псих? Что он говорит? Какой другой мир? Какой колдун? И откуда он знает, что я не помню свои сны? И почему он называет меня Селеной? Какая жена?! И что теперь делать? Как уйти, чтобы этот псих меня не прибил за моё недоверие?
Мысли метались в голове со скоростью, не дававшей их осмыслить. Сердце бешено стучало. Я вскочила и попятилась, пытаясь улыбнуться:
— Вы успокойтесь. Не нервничайте. Я обязательно стану вашей женой. Чуть позже, ладно? Не сегодня. И преступника своего вы тоже поймаете. У вас всё получится, вот увидите. А мне пора. Я устала и хочу домой. До свидания.
И, повернувшись, быстро пошла к выходу. Стэнн не преследовал меня. Он так и остался сидеть на скамейке, опустив голову. Но я почему-то вдруг очень чётко услышала сказанные им вполголоса слова: