Раздались восторженные аплодисменты.
Остальная часть дня и вечер прошли гладко. Не было никаких серьезных сбоев или помех. Служба была очень красивой. Ванесса светилась, Руперт сиял, и когда они шли по проходу, звучала торжественная музыка, которую исполняла сама Лоретта Куинн.
Поездка в карете тоже прошла без эксцессов. Угощение было великолепным, а речи лились плавно и без запинки. Потом пришло время танцев.
Только тогда Чес оглядела наполненный цветами, освещенный светом свечей шатер, счастливых гостей, счастливую пару и, облегченно выдохнув, решила, что может немного расслабиться.
— Ты танцуешь? — спросил подошедший к ней Том.
— Не на своих свадьбах.
— Давай сделаем исключение из этого правила. Потому что… — он потер челюсть костяшками пальцев, — ты для нас уже как член семьи.
— Это очень мило с твоей стороны, Том, но…
— Даже и не думай отказываться. Я просто не приму отказа.
Он снял смокинг и остался в жемчужно-сером жилете поверх рубашки. Внезапно она представила его в пруду, мокрого и почти обнаженного. Сильный и прекрасный, он подарил ей безумное наслаждение, которого она никогда раньше не знала и никогда не забудет.
Том так медленно вставал, словно прекрасно сознавал, что пробуждает в ней некоторые воспоминания, и не хотел нарушать чары. Он протянул ей руку, она помедлила, затем вложила в нее свою и поднялась.
— Расслабься, — пробормотал он, когда Чес вздрогнула. — Я знаю, что это для тебя нелегко, но позволь мне вести.
Она печально улыбнулась ему и подчинилась. И произошло чудо. Он держал ее легко, но уверенно направлял движения. Если чего у Чес и не было, так это чувства ритма, и зачастую танцы становились для нее настоящей пыткой, но с Томом все было по-другому.
— Так, так, — мягко проговорил он. — Неужели это именно та единственная область, в которой я могу вести, а ты следовать за мной?
У нее чуть не слетело с языка: нет, есть еще одна специфическая область, которая подпадает под эту категорию, но она ничего не сказала, лишь покраснела.
— Что на этот раз, Афродита? — спросил Том.
— Ничего. Во всяком случае, ничего такого, что я могу сказать тебе здесь.
Он вскинул брови.
— Ты хоть представляешь, что со мной делаешь?
Смех задрожал на ее губах, но затем она посерьезнела.
— Ты, правда, хочешь показать мне Бенинди?
Он нахмурился.
— Конечно, а разве могут быть какие-то сомнения? Мы можем поехать завтра.
Она пошевелилась в его руках.
— Мне нужно немного побыть с отцом, Том.
— Конечно, извини. Я забыл. Тогда, может, когда ему станет лучше?
— Да, обязательно.
Некоторое время они молчали. Звучала медленная, мелодичная музыка. Все, что требовалось, это покачиваться в объятиях друг друга. Потом ритм сменился, и Том потащил Чес из шатра на лужайку.
— Я… — начала было она.
— Я знаю, что ты очень серьезно относишься к своим обязанностям, мой дорогой свадебный консультант, — мягко прервал он ее, — но выбирай: либо я поцелую тебя на людях, либо наедине. — Он остановился, когда какой-то мужчина, собирающийся вернуться в шатер, столкнулся с ними.
Это был Роб Уайтлоу.
— Так, так, — протянул он. — Брат невесты и моя бывшая невеста!
Чес застыла и почувствовала, как Том напрягся.
— И что? — сказал он.
— Ничего. Надеюсь, ты сможешь удовлетворить ее лучше, чем я, вот и все.
Чес почувствовала, как мышцы Тома вздулись под ее руками, и вцепилась в него.
— Нет, нет, пожалуйста! — взмолилась она. — Никакого насилия. Пожалуйста, Том!
Роб Уайтлоу вошел в шатер.
Чес отвернулась и почувствовала дурноту.
Глава десятая
Полчаса спустя Чес находилась одна в кабинете Тома, куда он привел ее после того, как она освежилась в своей спальне.
— Оставайся здесь, — приказал он. — Я распоряжусь, чтобы принесли кофе, и скажу матери, что ты немного отдохнешь.
Она пила кофе, принесенный Арнольдом, когда Том вернулся.
— Как там дела? — спросила она.
— Прекрасно. У нас остался час до того, как они переоденутся и уедут. Я сказал всем, что ты немного устала и расстроена из-за болезни отца. Они все понимают и передают тебе привет. — Он сел напротив нее. — Надо было мне все-таки врезать этому ублюдку.
Чес закрыла глаза.
— Послушай, — сказал Том, некоторое время внимательно наблюдая за ней, — тебе нужно поговорить об этом.
— О чем поговорить? — Чес подняла на него глаза, наполненные слезами. — О том, какой я была дурой, что чуть не вышла за человека, которого совсем не знаю?
— Что он имел в виду?
— Вероятно, — с трудом проговорила она, опустив глаза, — он подразумевал, что я была не слишком хороша в постели.
Том уставился на нее.
— Ты сама так думала, — спросил он, нахмурившись, — или он тебе это внушил?
— Не знаю. Я была девственницей и потеряла голову от него. — Она сглотнула. — Но дело в том, что я никогда не… ну, ты понимаешь… хотя иногда притворялась. Я говорила себе, что страсть — это, должно быть, все выдумки, романтические сказки… — она замолчала, испытывая неловкость, затем продолжила: — Я убеждала себя, что со временем все придет, и нервничала из-за того, что делаю это плохо, но… — Чес развела руками.
— Это имело для него значение?
— Не слишком, — медленно проговорила она. — Пока ему было… — она не могла продолжать.
— Пока ему было хорошо. Значит, все-таки ему было хорошо? — предположил Том.
Она кивнула.
— Чес, — сказал он, отставив свою чашку с кофе, — ты совершенно правильно поступила. Могу поспорить, что для Робби Уайтлоу существует единственный приоритет — он сам.
— Все это так, — осторожно сказала Чес, — но…
— Но ты не можешь избавиться от своего комплекса неполноценности? Но подумай о нас. Позволь заметить, что мы еще даже не познали друг друга, а между нами уже проскакивает молния.
Чес смотрела на него, и странное чувство овладевало ею — словно вся ее жизнь до этого была незаконченной головоломкой и последний кусочек встал на свое место только сейчас…
— Я только что поняла, что жила в искривленном времени, — изумленно проговорила Чес. — Я не могла забыть свою несостоявшуюся свадьбу, перестать думать о собственной неудаче, поэтому жила жизнью других.
— Тогда бросай все, и поедем со мной в Бенинди, Чес.
Она уставилась на него.
— Я не могу вот так… мне понадобится несколько месяцев, чтобы все свернуть.
— Я не против. — Он пожал плечами. — Мне самому надо пару месяцев, чтобы немного обустроиться там, передать здесь дела Руперту.
— А… что я буду там делать?
— Что делать? То, в чем ты непревзойденна: организовывать.
— Организовывать что?
— Да что твоя душа пожелает! Возможности там неограниченны. Есть еще сам Бенинди. Старая пословица гласит: «Гора и река — хорошие соседи». У нас есть и то, и другое.
— Ты, правда, хочешь, чтобы я приехала и жила с тобой, Том?
— Чес, — со значением проговорил он. — Думаю, для нас вопрос стоит так: либо все, либо ничего. Или мы вместе, или — нет.
Его взгляд был твердым и совершенно неотразимым.
Что это? Ультиматум или предложение? — гадала она. Вероятно, и то, и другое.
— Ну, хорошо. Я все равно уже начала уставать от свадеб. Ну так как?
Он задумался.
— Давай назначим дату. Я прилечу за тобой и отвезу в Бенинди через… три месяца, пойдет? Разумеется, все это время мы будем встречаться — я буду довольно часто приезжать. Уверен, — мягко добавил он, — что тот костер, что сейчас горит между нами, за это время не погаснет, а разгорится с еще большей силой.
— Возможно, ты и прав. Я уже чувствую себя лучше, — призналась Чес.