— Но почему, если он любил вас?
— Он сомневался в том, что я смогу довольствоваться столь скромным образом жизни. Жерве сказал, что рано или поздно я пожалею о своем безрассудном поступке. Бедность и скандал, который разразится в обществе, омрачат радость семейной жизни. Я пыталась переубедить его, говорила, что он ошибается. Но Жерве твердо стоял на своем. Я умоляла его уступить мне, плакала, ломала руки, целовала его как безумная. Но все было напрасно. В конце концов я сказала ему, чтобы он оставил меня. И Жерве уехал. — София закрыла руками лицо. — О, Жерве, любовь моя, прости меня!
Она заплакала.
Люси налила себе еще бокал кларета.
— Я узнала, что такое подлинная страсть, Люси, — промолвила София, немного успокоившись. — И теперь я не знаю, смогу ли жить в скучном браке, одобряемом обществом. Если я выйду замуж, мне придется завести любовника. Но мысль об этом кажется мне такой отвратительной…
— Значит, вы не испытываете страсти к Тоби? — пришла к выводу Люси.
— Какая там страсть! Он говорит, что увлечен мной, а сам даже не смотрит в мою сторону. Да, сэр Тоби порой целует мне руку, делает комплименты, но этим его ухаживания и ограничиваются. Все это так пресно, так скучно. Я не чувствую, что его физически влечет ко мне. — София села. — Я не питаю иллюзий, не жду дикой страсти, настоящего экстаза, который я познала в объятиях Жерве. Я понимаю, что такое можно испытать лишь раз в жизни.
— Правда? Всего лишь раз? — наморщив нос, спросила Люси.
— Но если бы сэр Тоби заронил в мою душу хотя бы лучик надежды, если бы он был способен на красивый пылкий роман… О, как счастлива я была бы! Но нет, он не пытается сблизиться со мной! Сегодня во время игры я не стала прятаться. Я досчитала до десяти и вернулась в гостиную.
— Да? И что же вы сделали?
— Я вела себя самым бесстыдным образом. Я сказала, что помогу ему считать до ста. Тоби, который в это время сидел на диване, только улыбнулся, услышав мои слова. «Вы не должны подглядывать», — заявила я и наклонилась к нему так, что едва не выскочила из платья. Но вместо того чтобы заключить меня в объятия, он закрыл глаза руками! Нет, вы можете себе это представить? Тогда я отвела его руку в сторону и прижала к его глазам свою ладонь. И знаете, что он в этот момент вдруг выпалил?
— Заговорил о геометрии?
— Нет, куда хуже! Он заговорил о вас!
— Обо мне? — ахнула Люси.
У нее вдруг закружилась голова. Или это комната закружилась вокруг нее? Как бы то ни было, но ей хотелось, чтобы этот счастливый миг длился всю вечность. Она поднесла бокал к губам и залпом выпила вино.
— Да, о вас. Он убрал мою руку, легонько сжал ее и сказал: «Пойдемте искать Люси». В этот момент я почувствовала, что ненавижу вас. — София сердито посмотрела на Люси, а потом перевела взгляд на полупустой графин с вином, стоявший на столе. — Вы собираетесь в одиночку выпить все вино? Знаете, если бы вы поделились со мной кларетом, моя ненависть к вам наверняка поутихла бы.
Люси улыбнулась. Ей не было никакого дела до чувств Софии Хатауэй. Главное, что Тоби вспомнил о ней, произнес ее имя. Она налила бокал вина и протянула его Софии.
София медленно осушила бокал и потребовала, чтобы Люси наполнила его вновь.
— Вы выпили больше, чем я. Это несправедливо, — заявила она в ответ на удивленный взгляд Люси.
Люси снова налила ей кларета. Мысли у нее путались. Тоби не испытывал страсти к Софии. А Софии нужен был не Тоби, а Жерве… Значит, Тоби ниспослан Люси свыше в ответ на ее горячие мольбы. Небеса смилостивились над ней, и с ее стороны было бы большим упущением не воспользоваться этим. Ведь София любит своего художника, а вовсе не Тоби.
— О, Жерве, — простонала София, поднося бокал к губам. — Если бы я могла… Но это невозможно. Мы живем в разных мирах.
— Вы не правы. Нужно только захотеть. Вы должны написать ему.
Люси отодвинула поднос с ужином и достала из ящика письменного стола лист бумаги и перо.
— Вы хотите, чтобы я написала Жерве? Что за нелепая идея! Я не могу этого сделать.
— Почему? — спросила Люси, доставая бутылочку с чернилами.
— Не знаю… Все это как-то странно… Мне никогда не приходило в голову… — пробормотала София. — Но я согласна. Надо написать ему.
— Конечно! Садитесь за стол.
София покачала головой:
— Нет, я хочу, чтобы письмо было написано вашей рукой. Моя будет слишком дрожать.
— Хорошо, — с готовностью согласилась Люси и обмакнула перо в чернила. — Как вы начнете письмо?
— Mon cher petit lapin,[2] — продиктовала София.
— К сожалению, я могу писать только по-английски. Мой французский сильно хромает, — прервала ее Люси.
— Хорошо. — София вздохнула. — Пишите: «Дорогой зайчик».
Люси бросила на нее изумленный взгляд.
— Вы шутите?
— Нисколько.
— Зайчик — это не совсем уместно… Что-то прыгающее и с хвостиком. Мне кажется, мужчинам не нравится, когда их называют именами… пушистых зверьков. Может быть, лучше начать письмо просто: «Дорогой Жерве»?
— Но я всегда называла его зайчиком! Если он получит письмо, написанное на английском языке чужим почерком, да еще с непривычным обращением, то решит, что его писала не я.
Люси пожала плечами.
— Дорогой… зайчик… — медленно произнесла она, выводя слова на бумаге. — Что дальше?
— Прости меня, любимый, — продиктовала София, помахивая в такт бокалом, который держала в руке. — Если бы ты знал, как сильно я сожалею о нашей ссоре. Сэр Тоби для меня никто. Ты один…
— Помедленнее, пожалуйста, — прервала ее Люси. — Я не успеваю. «Ты… один…» Так, можете продолжать.
— Ты один в моем сердце. Я не могу забыть тебя. Я думаю о тебе днем и ночью. Ты постоянно снишься мне. Я тоскую по тебе, по твоим ласкам. Когда я закрываю глаза, то чувствую прикосновение твоих теплых рук. Мое тело хранит память о них. — София сделала паузу и выпила немного вина. — Вкус вина напоминает мне твои поцелуи.
— О, превосходное сравнение! — похвалила Люси, опуская перо в чернила.
— Спасибо. Оно только что пришло мне в голову. — София внимательно взглянула на бокал с кларетом. — Отличное вино.
— Продолжайте, я жду.
— Не сомневайся в глубине и искренности моих чувств. Приезжай, умоляю тебя. Я жажду заниматься с тобой любовью всеми возможными способами.
Люси засмеялась.
— В чем дело? — спросила София.
— Какой-то странный оборот речи. Я думала, что вы уже занимались этим с Жерве. О каких же способах тогда идет речь?
София вскинула голову.
— О, Люси, существует множество способов, которые мы с Жерве еще не опробовали. Но у нас все впереди.
Глаза Люси стали круглыми от изумления. И чтобы скрыть это, она снова склонилась над листом бумаги.
— Я буду ждать тебя каждую ночь, — продолжала София, — пока ты не придешь. И дальше подпись — твоя капустка.
— О Боже… — прошептала Люси. — Сначала был зайчик, теперь капустка?
— По-французски это звучит очень красиво.
— Охотно верю.
— Нет, вы только послушайте! Ton petit chou.
Люси тряхнула головой.
— Капуста так капуста, — пробормотала Люси и подула на письмо.
Когда чернила высохли, Люси сложила листок бумаги.
— Диктуйте адрес.
Когда с письмом было покончено, Люси взяла графин со стола и бросила на Софию вопросительный взгляд. София тут же с готовностью протянула бокал. Налив его до краев, Люси выпила остатки вина прямо из горлышка.
— A notre sante, — сказала София, поднося бокал к губам. — Et a l'amour.[3]
И с этими словами осушила бокал, а потом выронила его.
— По-моему, я пьяна.
Люси засмеялась:
— Так оно и есть.
София легла на живот и уткнулась лицом в согнутую в локте руку. Ее плечи задрожали. Люси не сразу поняла, что ее гостья не смеялась, а плакала
— София, что с вами? — тихо спросила Люси, присев на кровать.
Она неловко потрепала девушку по плечу, подыскивая слова утешения. Но Люси не умела успокаивать ближних. В этой области у нее тоже были пробелы.