С конем.
Который кусается.
Глава 4
– По-моему, меня сейчас стошнит.
– Госпожа, проводить тебя в опочивальню? Хорошо хоть Аланна тревожится неподдельно. Ее мягкие, нежные руки отбросили волосы с моего влажного лба, на котором, похоже, выступили капли пота.
– Да, пожалуй. – Я встала и снова почувствовала тошноту.
Вокруг все закружилось… завертелось… ох, как же мне плохо! Я зажмурилась.
– Стой! – За секунду до того, как мой зад должен был плюхнуться на чудесный мраморный пол, меня вдруг подхватили сильные руки, и я ощутила приятное тепло. – Позволь мне, госпожа Рианнон.
Черт побери, конь только что меня поднял! Приоткрыв один глаз, я увидела его лицо вблизи. Правда, он, не обращая на меня никакого внимания, кивнул Аланне. Та просияла в ответ и зашагала той дорогой, какой мы с ней сюда пришли. Глядя ей в спину, я снова удивилась тому, какой Кланфинтан большой – и насколько я, должно быть, высоко над землей, и…
– Ой… – Наверное, зря я открыла глаза.
– Тебе сразу станет лучше после сна. – Когда он говорил, его широкая грудь вибрировала. С закрытыми глазами мне легко было представить его огромным теплым вибратором; я глупо хихикнула:
– Даже не представляла, что я так много выпила!
Он шумно откашлялся; вибрация усилилась.
– Да уж.
– Когда ты говоришь, ты вибрируешь.
– Что?
– Ничего. Обожаю вибраторы. – Я поняла, что болтаю, как пьяная; впрочем, так и должно быть, я ведь и в самом деле напилась. Голова почему-то стала очень тяжелой, как будто волосы очень много весили. Вздохнув, я с размаху положила голову на плечо Кланфинтану – он же мистер Эд, говорящий конь. М-да, здорово я набралась! – От тебя хорошо пахнет. – Да, я отдавала себе отчет в том, что выбалтываю вслух все, что у меня на уме. И… да, я понимала, что утром меня ждет тяжкое похмелье и головная боль. И все же… я ничего не смогла с собой поделать и хихикнула.
– Должно быть, ты слишком много выпила.
– Ничего подобного!
Он фыркнул; его грудь заходила ходуном, и я снова хихикнула. Потом я заметила, что фыркать он перестал, а вибрация не прекратилась, и широко открыла глаза.
Он смеялся. Надо мной, но все же смеялся! Смех у него оказался приятным; его лицо вдруг из красивого, но холодного превратилось в красивое и славное.
На меня саму от смеха напала икота, и он не выдержал.
Аланна остановилась перед дверью – я смутно помнила, что за ней находятся покои Рианнон; она смотрела на нас и, как я заметила, сама еле сдерживалась от смеха. Она увидела, что я смотрю на нее, пьяно хихикая и икая попеременно, и, густо покраснев, поспешно распахнула дверь и пропустила нас вперед. Да, у Рианнон явно проблемы с чувством юмора!
– Черт – ик! Оказывается, у меня в самом деле огромная – ик! – кровать!
Уложив меня на «в самом деле огромную» кровать, Кланфинтан, не переставая улыбаться, посмотрел на меня сверху вниз.
– Спасибо… ик! за то, что прокатил! – Разразившись пьяным смехом, я зарылась лицом в мягкую подушку. Я ведь и в самом деле приехала сюда на нем – вот умора!
– В прошлый раз ты держалась совсем по-другому. – Он по-прежнему улыбался, но в его бархатистом голосе послышались задумчивые нотки. Хоть я и была пьяная, я отчетливо их расслышала. Оглянувшись на Аланну, я заметила, что она вдруг смертельно побледнела.
Я делала отчаянные попытки протрезветь. Икота сразу прошла.
– Ну и что тут такого. Сейчас я… м-м-м… веду себя как обычно.
– С тобой не может быть ничего обычного, госпожа Рианнон.
На миг я пожалела о том, что он больше не улыбается. Потом я вспомнила о том, что он – конь и сегодня должна была быть наша первая брачная ночь; судя по испуганному лицу Аланны, в их мире творится много такого, о чем я и понятия не имею.
Я закрыла глаза и услышала собственный пьяный шепот:
– Да ладно… все равно! – Я громко всхрапнула.
Словно уловив сигнал, Аланна вмешалась:
– Господин, позволь проводить тебя в твою опочивальню!
Ответом ей послужило молчание, и мне захотелось открыть глаза, но я чувствовала на себе его пристальный взгляд. Не размыкая век, я глубоко, со всхлипом, вздохнула и испустила еще один совсем неблагородный храп.
– Твоя опочивальня соседствует с опочивальней твоей супруги! – не сдавалась Аланна.
– Да. Я ухожу. – Его голос снова стал сухим и холодным. Выходя, он громко цокал копытами. Цокот заглушал напевную речь Аланны:
– Господин мой, помни, что моей госпоже недавно пришлось многое пережить.
Ее ласковый голос так напоминал голос Сюзанны, что меня вдруг охватил приступ ностальгии.
– Как и всем нам. – За ним громко захлопнулась дверь.