Но няню этот галдеж не смутил. Неожиданно для Ники она посоветовала:
— Реветь здесь не смей, сопли нечего распускать — не поможет. Вон, видишь, дрын лежит? Если кто сильно обидит — хватай его и отходи как следует обидчиков!
Так началась для Ники школа жизни в этой деревенской глуши. Ни сама Ника, да и никто другой не мог тогда подумать, что она задержится тут надолго и в первый класс пойдет в украинской деревне.
В школе она сразу попала в изгои. Местные не могли смириться с тем, что учительницу Ника называет не «Зина Иванна», а «Зинаида Ивановна», чеканно выговаривая каждую букву. Да и украинское «гэ» никак ей не давалось, за что после школы дикая стая преследовала Нику до самого дома, скандируя хором дразнилки:
Были стишки и еще обиднее:
Это было настоящей травлей, и Ника в конце концов научилась драться до крови. Она приходила домой в разодранной одежде, с синяками, исцарапанной. Ей приходилось отстаивать свое право быть другой. Она продолжала называть учительницу «Зинаидой Ивановной» и не пыталась подражать местным в их малорусском суржике. Более того, на тетрадных листочках она рисовала на своих обидчиков карикатуры, и получалось похоже.
С этих рисунков и началось примирение враждующих сторон. Как-то Ника предложила своей соседке по парте вместе нарисовать поздравительную открытку. Она знала, что у ее мамы день рождения, и научила одноклассницу рисовать красивые китайские пионы.
Но настоящий триумф случился, когда выяснилось, что, тогда как деревенские только-только складывали по слогам М и А — в МА, Ника уже умела бегло читать, и учительница частенько давала ей поручение написать новые буквы на доске.
К тому же Ника знала очень много сказок. Когда учительница задерживалась, она пересказывала их всему классу, а дома, в нянином саду, они с деревенскими ребятишками разыгрывали целые спектакли.
Девочка покорила местных, они ходили за ней табунами, с ней было интересно. Но, конечно, и у них она тоже многому научилась. Предоставленные сами себе, дети были не по возрасту приспособлены к выживанию в непростых деревенских условиях. Они научили Нику топить печку дровами, доить коз и коров так, чтобы не попасть под удар копытом, переплывать ставок, ловить рыбу на пруты, кидать камни-голыши через все озерцо.
И самое интересное — они научили ее метать нож в маленький круг, очерченный на высохшем дереве. Именно в этом соревновании Ника сумела оставить позади всех деревенских мальчишек. Как победительница, она определяла размер круга, а в один из своих приездов на каникулы, ей тогда уже лет 15 было, она привезла из города настоящую стрелковую мишень и ограничила цель для попадания до размеров небольшого блюдца.
Однажды к их компании подошел дядька Тимофей, колхозный механик, которого вся деревня звала «Тимоха-мершевец». Он был фронтовик, прошел всю войну. На День Победы за ним из района всегда присылали машину, и он, украсив грудь орденами, уезжал на митинг. «На парад», — как говорили деревенские. Они гордились дядькой Тимофеем, но никто из них толком не знал, что их «мершевец» — не простой фронтовик, а офицер-розыскник СМЕРШа, контрразведчик, умеющий стрелять с двух рук, владеть ножом, да и с приемами рукопашного боя знакомый не понаслышке.
Завидев Тимоху-мершевца, ребята перед ним расступились, а он обратился к Нике:
— Добре у тебя, дивчинка, получается. Но от, бачишь, у тебя нож пропеллером крутится, а оттого не всегда в цель попадает.
— А как сделать, чтобы всегда попадал? — спросила Ника.
— Ты сможешь. У тебя руки довгие. Я тебя научу одному секрету. Хитрый такой секрет, не каждый сможет освоить…
Достав свой тяжелый охотничий нож, он взял его лезвием в ладонь и, сделав короткий хлест кистью, послал как гранату вперед.
Нож принесли не сразу — в ствол старой сосны он вошел так глубоко, что ребята вытаскивали его по очереди, в раскачку.
Когда они почтительно протянули финку дяде Тимофею, тот опять сказал Нике:
— Ну, давай, встала. Та не в позу, а прямо, — пошутил «мершевец». — И не играйся им, а бросай со всей возможной силой. Прямо от плеча. — И он еще раз повторил движение, которое Ника должна была освоить.
— Дядька Тимоха, дай я кину, — попросил рыжий паренек.