Заканчивалась ли действительность на самом деле тогда и там, где предполагала Сендрин, то есть вчера вечером, когда она заснула в этой комнате? Или она перешла за границу реальности гораздо раньше, еще перед отъездом из Виндхука, или — кто знает? — уже давным-давно, задолго до этого? Может, она потеряла рассудок, не заметив этого?
— Если ты будешь делать то, что я говорю, твой рассудок не пострадает, — проговорил Кваббо, отойдя от окна на несколько шагов.
Сендрин уставилась на него.
— Ты снова читаешь мои мысли.
— Тебя это удивляет? Если постараешься, ты тоже сможешь читать мои.
То же самое говорил и Адриан.
— И не только мои мысли, — продолжал сан, — но и мысли всех людей и вещей в этом и любом другом мире.
— Мысли вещей? — переспросила она с раздражением.
Кваббо ничего не ответил, только кивнул и отвернулся. Он медленно спустился по склону дюны и стал удаляться. Сендрин вынуждена была поторопиться, если не хотела потерять его из виду.
Она еще раз оттолкнулась и вылезла через окно наружу. Она могла ощущать ветер на своей голой коже, нежное прикосновение песчинок, поднятых ее босыми ногами. Холод ночного воздуха в первый момент был всего лишь неприятным, затем стал сковывающим, а потом в теле возникла боль. Мороз кусал ее тысячами маленьких челюстей. В течение нескольких секунд, казалось, кровь ушла в глубь ее тела, словно сама по себе обратилась в бегство. Скоро ее кожа стала такой же бледной, как у трупа. В неясном свете звезд она посмотрела на себя и нашла, что выглядит как привидение.
— Кваббо! — позвала она с вершины дюны, но маленький мужчина исчез в темноте.
— Я здесь, — его голос звучал из теней, стекавших во впадину, похожую на черное озеро из смолы. — Иди же! Идем со мной!
Она скрестила руки у себя на груди и почувствовала, что ее соски от холода стали твердыми, как замерзшие капельки крови. Не оглядываясь, Сендрин отправилась в путь, следуя по следам Кваббо. Земля сохранила тепло дня и только потому не была покрыта инеем. Подошвы ее ног заболели уже через несколько шагов.
— Кваббо, подожди меня! — позвала она в темноту и поспешила по склону вниз.
Сан не отвечал.
— Кваббо?
Чернота в центре долины не становилась прозрачнее даже на близком расстоянии, она поглотила туземца, как бездонная дыра в пустыне.
Еще раз она прокричала имя сана, затем остановилась, полная страха. Что же хотел показать ей Кваббо? Действительно ли она должна была следовать за ним в это гнездо теней, которое все больше и больше становилось похожим на черный кокон?
Она повернулась и посмотрела назад, на гребень дюны, но не увидела там ничего, кроме мерцающих звезд. Она неуверенно сделала один шаг, затем другой и начала все быстрее подниматься по своим следам вверх по склону. Добравшись до вершины, она увидела перед собой лишь бескрайнюю пустоту пустыни. Никакого дома, никакого окна. Она была одна. Обнаженная, замерзшая и покинутая всеми.
— Кваббо! — громко закричала она. — Кваббо, зачем ты так делаешь?
Далеко, очень далеко раздался ответ, совсем тихий, похожий на дуновение ветра, со вздохами которого, казалось, она и говорила.
— Почему ты вернулась? Ты должна была следовать за мной…
Голос Кваббо затих, так же как и голос женщины.
«Я хочу проснуться, — подумала Сендрин. — Проснуться!»
Но ее предыдущее воодушевление, когда она полагала, что наконец может все контролировать, исчезло. Оказалось, что она еще не была способна покинуть пределы сна по собственному желанию.
Тем более не тогда, когда в пустыне был кто-то еще, обладающий в тысячу раз большей властью.
Из-за соседней дюны беззвучно выросла фигура в белой одежде. Сендрин показалось, будто температура снизилась еще на несколько градусов.
Белые полосы ткани клубились, взвивались, как стрелы, в ночное небо, извивались волнами, снова опускались на землю и вновь поднимались вверх. Ветер, который обдувал тело Сендрин, был недостаточно сильным, чтобы создавать такие вихри. Казалось, будто одежда жила собственной жизнью, подобно подводным растениям, грациозно качающимся в невидимом потоке.
Фигура замерла, казалось, кто-то пристально смотрит на Сендрин. В тени, между складками развевающихся полос ткани, показалось лицо странника — темное пятно на фоне белой волнующейся ткани.