Сендрин отстраненно кивнула, словно ей об этом уже было известно и она подтверждала слова Мадлен. Этот лорд Селкирк, вероятно, был очень заинтересован в том, чтобы воссоздать кусочек своей родины в такой дикой местности, окруженной саванной и бескрайними пустынями с хищниками и воинственными туземцами. Его нельзя было осуждать за это. Этот мужчина, который всю свою жизнь путешествовал по дальним землям, был, очевидно, очень привязан к своей родине, раз захотел видеть перед собой ее частицу на чужбине. Не оставил ли он после себя что-нибудь подобное в Индии и Западной Азии?
Звук ее шагов громко отражался от стен салона. В углу находилась дверь, через которую они вышли в галерею, — о ней упоминала Мадлен. Ее слова не были преувеличением.
Речь шла, без сомнения, о самом большом в доме зале — длиной свыше тридцати метров, похожем на обшитую деревом узкую ленту, которая обвивала весь верхний этаж южного крыла. Чтобы ступить на сверкающий деревянный пол, Сендрин и Мадлен вынуждены были спуститься на несколько ступенек. По длинным сторонам зала находились большие окна, между ними стояли книжные шкафы, заполненные кожаными фолиантами. Имелись также два открытых камина и целый ряд кресел и диванов. Потолок был сводчатым, каждый его сантиметр, где только возможно, был украшен лепниной.
— Боже мой, — изумилась Сендрин, — где лорд нашел столько мастеров, чтобы создать все это?
— Вся отделка была изготовлена в Англии и переправлена сюда морем, — объяснила Мадлен, — как и большинство аксессуаров в доме. Я не хотела бы узнать, сколько сельских домов приказал он разобрать по камню. Многие части интерьера являются оригинальными произведениями искусства семнадцатого столетия.
— Он, вероятно, был безумно богат, — вырвалось у пораженной Сендрин, прежде чем она успела подумать. Опять она не сдержалась, словно глупая школьница.
— Мы безумно богаты, моя дорогая, — проговорила Мадлен без какой-либо гордости в голосе, почти сухо. — Но Селкирк… Я думаю, трудно было сосчитать деньги, которые он заработал на своих раскопках. Говорят, что уже в молодости он раскопал в пустыне вавилонскую гробницу, полную золота. Все, что добавилось позже, было всего лишь деньгами на карманные расходы.
— Ваш сын рассказывал, что после смерти Селкирка поместье несколько лет пустовало, прежде чем вы его приобрели. Почему его не опустошили? Можно было бы предположить, что туземцы, убившие лорда и его семью, разрушили также и дом.
— Да здравствует суеверие этих дикарей! — воскликнула Мадлен. Ее хриплый резкий голос отразился от настенных панелей. — По каким-то причинам они боялись этого дома. Я не знаю, как им удалось взять за горло Селкирка и его банду — черт его знает, вероятно, он устроил пикник в виноградниках, — но дом они не тронули. Я сомневаюсь, что вообще хоть кто-нибудь из них посмел ступить сюда ногой.
— А белые? Почему никто другой не претендовал на него?
— Когда мы, немцы, прибыли на Юго-Запад, британцы уже почти утратили здесь свое влияние. И не стоит недооценивать власть моего мужа. Он увидел это поместье, влюбился в его архитектуру и месторасположение и воспользовался некоторыми своими связями. Это было даже не очень сложно. С трудностями мы столкнулись только тогда, когда начали ремонтировать каменную стену. Радуйтесь, что вас здесь тогда еще не было, — впервые черты лица Мадлен тронула улыбка. Правда, она больше походила на усмешку.