Девочки несколько минут смотрели на него, широко открыв рты, затем они внезапно завизжали и начали лупить его своими маленькими кулачками.
— Ты мошенничаешь! — кричала Лукреция, а Салома запрыгнула к нему на плечи, словно на лошадь. Тит зашелся в раскатистом смехе.
— Где они? Где они? — хотела знать Салома.
— Ну хорошо, — сдался он, все еще смеясь. — На улице, вместе с остальным багажом. Но боюсь, вы должны потерпеть, пока слуги все распакуют.
— О-о-ох! — воскликнули обе хором, и их щеки покраснели от напряжения.
Тит поставил Салому на пол, и в тот же момент его взгляд упал на Сендрин.
— А, фрейлейн Мук, я вас совсем не заметил.
Она подошла к нему и сделала книксен.
— Во время обучения в школе нам объясняли, что хорошие гувернантки остаются невидимыми для своих господ.
Он, ухмыляясь, покрутил кончик своего уса.
— Боюсь, что вам вряд ли это удастся, разве можно не замечать такую красивую юную даму?
Она смущенно отвела взгляд.
— Я надеюсь, ваша поездка была приятной?
— Приятной — это неправильное слово. Без всяких инцидентов — так звучит удачнее, — подмигнув в сторону девочек, он добавил: — Не считая, разумеется, опасных охотников за подарками.
Дети громко захохотали.
— Что вы здесь вообще до сих пор делаете? — спросил он обеих и шлепнул каждую пониже спины. — Вперед, посмотрите там, как распаковывают мои вещи! Иначе что-нибудь ускользнет от вас. Или ваши подарки так понравятся слугам, что они утащат их своим собственным детям в деревню!
Болтая и хохоча, девочки умчались в северное крыло к комнатам отца.
— Как проходят занятия? — спросил Тит, когда он и Сендрин остались в большом вестибюле одни.
— О, девочки чудесные! Очень любознательные. Учеба доставляет им удовольствие.
Тит гордо кивнул, словно не ожидал услышать ничего другого.
— Радостно, что вы разделяете мою оценку. — Одно мгновение показалось, что он раздумывает. — В своих документах вы указывали, что интересуетесь философией. Это верно?
Она побледнела. Неужели он уже успел поговорить с Мадлен?
— Я всегда увлекалась учениями древних философов, это правда.
— Моя жена, возможно, упоминала о том, что я — большой поклонник древности, прежде всего древнеримских времен. Маленькая причуда, которую я унаследовал от родителей. Тем не менее, я был бы вам благодарен, если бы вы, так сказать, заострили внимание девочек на этой теме.
— Вы имеете в виду, — спросила она, запинаясь, — что я должна обучать их философии?
— Разумеется. Чем раньше они начнут, тем лучше.
Она помедлила с ответом. Должна ли она рассказать ему о том, что его жена придерживается на этот счет совершенно иного мнения?
Ей не пришлось принимать решение, так как голос за ее спиной проговорил:
— Фрейлейн Мук и я уже разговаривали по поводу учебного материала для девочек.
Сендрин обернулась, чувствуя себя виноватой, словно Мадлен застала ее и Тита в объятиях друг друга. Что за абсурдная мысль!
Мадлен пристально смотрела на нее.
— Мы пришли к согласию, что Салома и Лукреция еще слишком молоды для такого рода… размышлений.
— Однако я вовсе так не считаю, — прогрохотал Тит. — Философия — это чудо высокого духа, которое является…
Мадлен грубо перебила его.
— Не чем иным, как нехристианским дурачеством!
Ее муж снова улыбнулся, и Сендрин подумала, что он выглядел при этом несколько обескураженным.
— Так вот откуда ветер дует! — Он перевел взгляд с Мадлен на Сендрин, затем снова посмотрел на свою жену. — Мне кажется, я понимаю, в чем дело. Фрейлейн Мук, моя жена очень остро реагирует на данный предмет. Полагаю, нам с ней нужно будет обсудить эту тему с глазу на глаз.
Сендрин была рада, что он это сказал.
— Разумеется, — проговорила она смиренно, снова присела и хотела удалиться.
— Подождите, подождите! — прогремел Тит. — Кто сказал, что обсуждение состоится прямо сейчас? Не так ли, Мадлен?
Поза его жены была неподвижной и покорной, ее утонченное лицо стало пепельно-серым.