— Это неправда, ты знаешь это. Она как раз начинает признавать свою силу, я в этом совершенно уверен.
— Ты вышибаешь клин клином. Это путешествие по краю пропасти, которое легко может закончиться катастрофой.
Адриан скривил лицо.
— Раньше или позже она сама узнала бы о том, каким даром обладает. Юго-Запад — это не Европа. Здесь такие вещи проявляются иначе. В этой стране гораздо легче поверить в это, чем в любом другом месте. Кроме того, ты действительно полагаешь, что саны еще не почувствовали ее способностей?
Гаупт внезапно изменился в лице от пришедшей к нему мысли.
— Она была вчера у санов, здесь, в Виндхуке. Один из туземцев рассказал мне об этом. Твоя фрейлейн Мук долго беседовала с Кваббо.
Постепенно события обрели в голове Адриана логическую связь. Чем она становилась яснее, тем страшнее было ему самому.
— Саны использовали свой шанс, когда Сендрин привезла к ним мальчика.
— Твоя Сендрин начинает постоянно на шаг опережать нас.
— Она не моя Сендрин, — резко возразил Адриан.
Гаупт не обратил никакого внимания на его слова.
— Мы не можем допустить, чтобы саны продолжали искать с ней контакт.
— Ты действительно веришь в то, что сможешь этому воспрепятствовать?
— Было бы хорошо, если бы она куда-нибудь исчезла.
Адриан покачал головой.
— Мать, конечно, может делать вид, что невысокого о ней мнения, но на самом деле Сендрин ей нравится. И девочки любят ее, прежде всего Салома.
— Равно как и ты сам.
— Прекрати это, в конце концов!
— Ты знаешь, во что ты ввязываешься?
— Мы оба ввязались в это, не так ли? И ты, Якоб, и я.
Единственное кафе Виндхука находилось в трехэтажном доме на улице императора Вильгельма, наискосок от почтовой станции. Сендрин случайно наткнулась на него, когда бесцельно бродила по улицам. Карета заберет ее от вокзала только в шесть часов, до тех пор у нее еще было больше часа времени. Возможно, горячий чай с лимоном успокоит ее растрепанные чувства.
Владелица кафе приложила много усилий, чтобы придать маленькому помещению легкий колорит Европы. Стулья были обиты плюшем, столы покрывали белые кружевные скатерти. В углу стоял расстроенный рояль, на котором никто не играл. На стенах висели пестрые, небезукоризненные с точки зрения вкуса картины, на которых фланировали элегантные дамы с зонтиками от солнца и маленькими собачками. Занавески были розового и небесно-синего цвета, едва ли можно было представить больший контраст с печальной панорамой дождя за окнами. Женщина в черной траурной одежде была единственным, кроме Сендрин, посетителем. Она молча что-то пила маленькими глотками из чашки, неловко держа в руке кусок песочного пирога. Эта картина навеивала такую меланхолию, что Сендрин решила занять место на свежем воздухе.
На улице, на маленькой веранде, прилегающей к дому, стояли два небольших столика. Полосатая маркиза укрывала посетителей от теплого дождя. Единственная официантка, робкая девушка в белом чепчике и кружевном фартуке, обслужила ее старательно, но молча; ее кожа была столь неестественно белой, словно она вовсе не бывала под открытым небом. Только взглянув во второй раз, Сендрин поняла, что девушка — альбинос. Ее глаза были светло-красного цвета, как недозревшие вишни.
Сендрин обожгла кончик языка — настолько горячим был чай. Погрузившись в свои мысли, она наблюдала, как дождевые капли, падая в грязь немощеной улицы, оставляли на ней следы, похожие на небольшие оспинки. Было столько всего, над чем ей необходимо было подумать. Она попыталась упорядочить свои мысли, но снова и снова получался лишь ужасный хаос.
Фрагменты всего изложенного Гауптом перемешались в ее голове с непонятными намеками Кваббо, с тем, что говорил ей Адриан, и с картинами из заметок Селкирка.
Длинные колонны черных поденщиков, тянущиеся по раскаленной пустыне… Горы трупов — люди, которые умерли от жажды, от голода или от истощения, — и те, которые выглядят едва живыми, полузасыпанные песком… Руины Еноха, гигантские, отшлифованные песком фасады зданий, которые, словно рога, возвышаются на теле гиганта, напавшего из доисторических времен прямо в сердце пустыни… И вихрь, достаточно мощный, чтобы поглотить весь мир, извивающийся гигантским червем по песчаным морям Калахари, ведомый фигурой в белых одеждах…
Молодой мужчина в форменной одежде вышел из здания почты на другой стороне улицы. В первое мгновение Сендрин подумала, что это Валериан. Она уже было открыла рот, чтобы позвать его по имени, как ей стало ясно, что это не мог быть он. Брат Адриана, наверное, как раз в это время мотыгой рубил защитные окопы в соляной корке Омахеке. Теперь было видно, что мужчина, появившийся на другой стороне улицы, хотя и был белокурым, но в остальном не имел никакого сходства с Валерианой. Ее ввел в заблуждение дождь, дождь и замешательство.