Сожалея, что не дал себе побольше времени, чтобы придумать ответы на самые простые вопросы вроде того, откуда он родом, Аполлон отпил еще вина, пока его мысли метались в поисках объяснения, которое Памела сочла бы разумным.
– Я не могу вообще-то сказать, что я откуда-то конкретно. Я считаю своим домом всю Италию и всю Грецию.
По крайней мере, это объясняет и его необычное имя, и акцент, подумала Памела.
– Похоже, у нас куда больше общего, чем любовь к независимости. Я ведь тоже новичок в Лас-Вегасе, – продолжил Аполлон.
Это было правдой, но не всей. Два его предыдущих визита были очень краткими и ограничивались посещением «Дворца Цезаря». Аполлон просто следовал за сестрой и пытался сделать вид, что тоже веселится.
– Так вы не всегда прикидываетесь богом?
Аполлон медленно, загадочно улыбнулся.
– Могу вас заверить, я вообще никогда не прикидываюсь богом.
– В самом деле? Тогда как вы объясните все это? – Памела показала на его одежду.
Улыбка Аполлона стала шире, когда он решил сказать чистую правду.
– Это целиком и полностью вина моей сестры. Думаю, она решила, что я стал слишком серьезным, и потому, чтобы угодить ей, я отправился с ней в Лас-Вегас. И вот результат – то, что вы видите перед собой.
Смех Памелы привел Аполлона в восторг. Он не был так музыкален, как смех богинь, зато был полон искреннего веселья и вызывал образы жарких ночей, освещенных огнем камина, и нежных объятий…
– О, это я понимаю. У меня и у самой есть брат. Он здоровенный, крепкий пожарный и не позволяет мне забыть о том случае, когда я уговорила его нарядиться звездобрюхим сничем и почитать местным дошколятам Доктора Сьюза[2]. Откуда мне было знать, что там появятся фотографы и брата сфотографируют в тот момент, когда он выходил из пожарной машины в карнавальном костюме? – Вспомнив об этом, Памела расхохоталась так, что даже закашлялась. – Его приятели увеличили эту фотографию, заламинировали и повесили на пожарной станции. Я и до сих пор иногда называю его сничем-огнеборцем, но обычно только по телефону, когда он не может со мной подраться.
Аполлон совершенно не понимал, о чем она говорит, но смех Памелы был невероятно заразительным, и когда она в очередной раз засмеялась, Аполлон ощутил внезапное и совершенно необъяснимое желание наклониться к ней через стол и чмокнуть прямо в восхитительный носик.
– В общем, я отлично понимаю, каким испытаниям сестра может подвергнуть брата. – Памела вытерла слезы, выступившие на глазах от смеха, и отдышалась.
Не стоило так сильно увлекаться вином.
– А чем вы занимаетесь, когда сестра не слишком уж вас достает?
Аполлон подумал, перебирая в уме несколько возможных ответов.
– Я занимаюсь многим, но в основном я целитель и музыкант.
Так он поющий доктор? Это что, похоже на распевающего ковбоя? Памелу снова начал разбирать смех. Она заглушила его очередным глотком вина, но вино нисколько не помогло ей стать хоть капельку серьезнее.
– И какой именно вы доктор? – спросила она наконец, когда была уверена, что сможет выговорить несколько слов подряд, не смеясь.
– Думаю, я очень хороший доктор, – ответил Аполлон, удивленный ее вопросом.
Памела снова расхохоталась и покачала головой.
– Думаю, у нас тут сплошные ошибки перевода, – сказала она и постучала ногтем по почти пустому бокалу. – И это совершенно не помогает.
– Возможно, вы не против прогуляться со мной? – Аполлон воспользовался возможностью перевести разговор на другое. – Вечерний воздух наверняка наилучшим образом поможет прояснить мысли.
Памела показала пальцем на вечно солнечное фальшивое небо «Форума».
– Но здесь совсем не вечер!
Аполлон склонился к ней.
– Но в подобном месте разве мы не можем вообразить, что настала ночь?
И так легко, что она ощутила лишь тепло его тела, Аполлон погладил Памелу по руке. Это было лишь мгновенное прикосновение, но короткий интимный жест как будто подтолкнул девушку. Окружающий мир куда-то исчез, и Памела утонула в глазах собеседника. Он был так чертовски, так невероятно хорош… Памелу охватило чувство, которое она далеко не сразу узнала. Желание. Сколько времени прошло с тех пор, как она испытывала вот такое горячее стремление к мужчине? Годы… должно быть, много лет. А ведь ей было всего тридцать. Похоже, она позволила себе высохнуть, стать старой и бесчувственной. Ну, довольно. Памела глубоко вздохнула.
2
Доктор Сьюз (Теодор Сьюз Гейзель) – знаменитый американский детский писатель и мультипликатор. Придуманные им сничи – желтые птицеподобные существа, часть из них носят зеленую звезду на брюшке.