– Да. – Аполлон сумел не скривиться. – Я тоже так слышал.
Все еще глядя на статую, Памела сказала:
– Я даже не знала, что Аполлон – бог света. Я всегда думала, что он солнечный бог.
– Так предпочитают называть его римляне, однако для греков он всегда будет богом света, подарившим людям медицину, музыку, поэзию и правду.
– Правду?
– Да, правдивость очень важна для Аполлона. Он всегда был одним из немногих олимпийцев, которые считали увертки и скрытность оскорбительными.
– Я и понятия не имела. Я думала, все эти мифологические боги весьма импульсивны и самовлюбленны. Я вроде бы помню, что мой учитель английского описывал их как бездельников и распутников.
Аполлон слегка откашлялся и неловко поерзал на стуле.
– Эти боги… ну… да, они, безусловно, очень страстные, и страстность иногда подталкивает их к неожиданным и эгоистичным поступкам. Но ты должна помнить еще и то, что в древнем мире считалось большой честью удостоиться любви кого-то из богов, и в особенности бога света.
– Ох, но тогда получается, что хотя Аполлон и говорил правду, он совсем не знал, что такое преданность.
Аполлон нахмурился, не зная, что ответить. Ему хотелось как-то оправдаться, но он не мог. Памела была совершенно права. Он никогда не был кому-то предан. Да он никогда и не хотел этого.
– Значит, ты, кроме прочего, увлекаешься еще и мифологией? – спросила Памела.
– Ну, наверное, это можно назвать скорее страстью, чем увлечением, – с легкой улыбкой сказал Аполлон. – Я знаю достаточно, чтобы заверить тебя: лира бога света никогда не сияет зеленым в то время, когда он играет на ней, а голова у него совсем не такая большая.
Памела усмехнулась.
– Рада это слышать. Просто не представляю, как бы он мог быть дамским угодником с такой внешностью.
– А тебе известно, что в некоторых древних текстах говорится: Аполлон нашел свою любовь? – Он говорил быстро, спеша опередить здравый смысл, который заставил бы его замолчать. – И после того был целую вечность верен своей возлюбленной.
– Вот как? И кем же она была? Прославленной богиней?
– Нет, он нашел свою половинку среди смертных.
– Смертная женщина? Ух ты… Наверное, потому-то все это и называется мифами. Я просто вообразить не могу настоящую, реальную женщину, которая оказалась бы настолько глупа, чтобы влюбиться в бога.
У Аполлона что-то сжалось в груди.
– Но только подумай о том, что она получила! Она воспользовалась шансом – и нашла свою настоящую половину!
Памела улыбнулась – неторопливо, нежно.
– Да ты и вправду романтик…
– Да, – произнес он резко и тут же был вынужден замолчать и перевести дыхание, чтобы утихомирить взбунтовавшиеся чувства. – Но я не всегда им был. На самом деле я скорее был похож на Аполлона, искал забав и развлечений и ни о чем более не думал. Но теперь я знаю, что меняюсь.
Он пожал плечами и продолжил намеренно беспечным тоном:
– Может быть, именно поэтому я стал так хорошо понимать истории о боге света.
Памела молча разглядывала свой бокал. Она не знала, что тут можно ответить. Ее, без сомнения, влекло к этому мужчине, а его слова тронули сердце. Он казался таким открытым и искренним… Но Памела боялась. Когда думала о том, чтобы всего лишь развлечься в выходные, она немножко нервничала и у нее кружилась голова. Но мысль о начале более серьезных отношений пугала ее не на шутку.
Памела подняла взгляд на красивое лицо Фебуса. Фебус пристально смотрел на нее. Памела глубоко вздохнула, но вместо того, чтобы бросить какое-нибудь небрежное саркастическое замечание насчет того, как романтика преображает прожигателей жизни, она вдруг услышала, что говорит чистую правду:
– Я разведена. У меня был неудачный брак. Нет, это вычеркнем. У меня был ужасный брак. Я с тех пор даже на свидания не ходила. Ты был честен со мной, так что и мне приходится быть честной. Меня пугает одна только мысль о каких-то новых взаимоотношениях. Я не думаю, что готова к чему-то большему…
Памела замялась, не желая выглядеть дешевой шлюшкой.
– Ты должна исцелиться, – сказал Аполлон, не дожидаясь продолжения.
– Да, конечно, – согласилась Памела, мысленно поблагодарив его за то, что он сумел понять, что она пыталась объяснить.
– И ты исцелишься, сладкая Памела, – добавил он.
– Спасибо, – сказала она, кладя ладонь на его руку. – Я понимаю, что это звучит безумно. Я знакома с тобой всего пару дней, но в тебе есть что-то такое, что заставляет меня верить: ты действительно понимаешь, что я имею в виду.