Она закрыла за собой дверь спальни и прижалась к ней лбом. Он был Аполлоном. Внутри Памелы все перевернулось, когда она наконец осознала это. Ее возлюбленный оказался греческим богом Аполлоном. Он жил бесконечно долго. В его честь воздвигнуто множество храмов. Его воспевали поэты и музыканты. Его руки, что гладили все ее тело, были теми самыми руками, которые принесли в Древний мир музыку… И он сказал, что любит ее. Памела прижала к губам дрожащую ладонь, внезапно охваченная потрясением, недоверием и благоговением.
Она должна сказать Фосту, что не хочет браться за его заказ, сесть на самолет и немедленно вернуться в Колорадо. И забыть вообще об этих выходных. Это было бы самым умным поступком. Но Памела уже знала, что не собирается вести себя умно.
Бог света сказал, что любит ее.
– Наверное, я совершаю самую огролинскую ошибку в своей жизни, – прошептала Памела.
Они стояли на улице, перед вращающейся дверью «Дворца Цезаря», ровно через двадцать пять минут, и Памела чувствовала себя так, будто собиралась прыгнуть с парашютом.
– Помни, ты – Фебус Делос, специалист по древнеримской архитектуре. Я пригласила тебя, чтобы ты помог мне советом в этом проекте. А ты – его сестра Диана. Ты…
– Я обладаю божественной красотой, – перебила Артемида нервные наставления Памелы. – Да-да. Мы знаем наши роли. Мы бессмертные, а не безмозглые.
– Я как раз хотела напомнить, что ты обещала быть вежливой, – сказала Памела.
– Мои слова будут такими сладкими, что станут рождать во рту мед, как рыжие греческие пчелы, – заявила Артемида, невинно хлопая длинными ресницами.
– Ох, ты для меня – сплошная головная боль, – пробормотала Памела. – Просто веди себя нормально, и все. Неужели я так много прошу?
– Она сдержит свое обещание. Тебе незачем беспокоиться, сладкая Памела, – вмешался Аполлон.
– Не называй меня так! Ты должен играть роль моего помощника, – сказала Памела и тут же возненавидела себя за эти слова, увидев, как на красивом лице бога света вспыхнул румянец смущения.
Бог… И как ей, черт побери, вести себя в такой ситуации? Тем более что ее возраст несравним с возрастом Аполлона…
Она была обречена.
Она ведь читала кое-что. И даже если не слишком хорошо помнила мифы, она все же знала, что случалось со смертными, привлекшими внимание богов… особенно теми смертными, которым довелось родиться женщинами. Ничего хорошего их не ждало. Кроме того, что ей делать с ним всю эту неделю? Памела уже знала, что у брата и сестры нет денег. Она обнаружила это, когда Аполлон сунул руку в карман, чтобы заплатить за рубашку, и выяснил, что каким-то образом, возможно, в тот момент, когда стремительно срывал с себя одежду прошлой ночью, прежде чем прижать Памелу к мраморной колонне… он потерял те четыре тысячи долларов, которые выманил у игрового автомата. Так что у него и десяти центов не осталось. Не было денег и у Артемиды. А портал должен открыться только через пять долгих дней…
– С добрым утром, мисс Грэй.
Памела вздрогнула. Она и не заметила, как перед ними остановился серебристый старомодный лимузин.
– Ох… с добрым утром, Роберт.
Роберт открыл дверцу машины, но Памела помедлила, откашлялась и изобразила деловую улыбку.
– Дело в том, что эти двое тоже поедут с нами. Это мои помощники.
Роберт посмотрел на золотых близнецов. И чуть слышно шмыгнул носом.
– Очень хорошо, мадам, – сказал он, продолжая придерживать дверь и помогая Памеле сесть в лимузин.
Потом, видя, что высокий мужчина колеблется, Роберт окинул его истинно британским взглядом – холодным и вежливым, но не слишком заинтересованным.
– Что-то не так, сэр?
Если бы Аполлон не утратил свою силу, он бы сейчас воспользовался ею, чтобы под ногами дерзкого смертного разверзлась земля и поглотила невежу. Изнутри железной твари за ним наблюдали Памела и Артемида, с одинаковым любопытством. Но потом его сестра вдруг поняла, в чем дело.
– Здесь очень мило, – сказала она. – И совсем нет причин беспокоиться.
Она похлопала по сиденью рядом с собой.
– Я и не беспокоюсь, – напряженно произнес Аполлон, глубоко вздохнул и сел в утробу железной твари.
– Прошу, устраивайтесь поудобнее, угощайтесь «мимозой». Дорога до поместья мистера Фоста займет примерно тридцать минут, – сказал Роберт и захлопнул дверцу.
Аполлону показалось, что он не успел сделать и двух коротких вздохов, как машина уже тронулась с места и помчалась вперед, скользя по улице, как змея. В животе у Аполлона стало пусто, в ушах зазвенело. Он не мог оторвать взгляд от пейзажа, проносящегося мимо них с пугающей скоростью.