Проверка источников информации Хайемса и Мьюир подтвердила правдивость их историй, а также показала, что сведения о телефонных звонках были изъяты в воскресенье до полудня, то есть в течение нескольких часов после того, как стало официально известно о кончине Мэрилин. Правда, более вероятно, что записи были изъяты ФБР, а не секретной службой.
Важно то, что записи были изъяты утром в воскресенье, так как это было единственное время, когда они оставались доступными перед тем, как на несколько недель исчезнуть в джунглях бухгалтерии. Естественно, что такие быстрые и ловкие действия могли быть предприняты только после вмешательства кого-то, обладавшего большой властью и силой; кого-то, кто ни свет ни заря мог поднять с постели исполнительного директора телефонной компании и заставить его сделать это.
Один из охранников «Дженерал Телефоун», Боб Уорнер, служивший в компании в 1962 году, до сих пор там работает. Он говорит, что «не помнит» об изъятии списков телефонных звонков Мэрилин. Но другой человек сохранил довольно интересные воспоминания. Дин Фанк, бывший издатель «Ивнинг Аутлук» в Санта-Монике, был близким другом управляющего местного отделения «Дженерал Телефоун», Ныне покойного Роберта Тайаркса.
Фанк хорошо помнит, как сидел с Тайарксом перед заседанием правления вскоре после смерти Мэрилин и обсуждал случившееся. «Он сказал мне, что на другой день приходили агенты ФБР и забрали записи».
В документе ФБР с частичной цензурной правкой, написанном в 1973 году, бывший старший агент ФБР из лос-анджелесского отделения отметил, что в ответ на запросы прессы об изъятии записи он сказал, что ничего не помнит об этом событии. «Никаких воспоминаний», — испытанная временем официальная установка, с одной стороны, дает право на отрицательный ответ, с другой — позволяет и «вспомнить», если факт станет достоянием гласности.
Пока эта книга готовилась к печати, правда выплыла наружу. Я нашел еще одного бывшего агента ФБР, который просил не называть его имени. В 1962 году он был видной фигурой и занимался борьбой с организованной преступностью в крупном городе на Западном побережье.
«Я убежден в том, — говорит он, — что ФБР изъяло сведения о телефонных звонках Мэрилин Монро. Когда Мэрилин умерла, я находился в Калифорнии и там встретил людей, которые при обычных обстоятельствах не должны были бы находиться там, — агенты не из города. Они появились сразу, как только она умерла, и еще до того, как кто-либо успел опомниться. Потом я узнал, что они и изъяли те списки. Это можно было сделать только по приказу кого-то сверху, выше, чем Гувер».
Выше, чем Гувер? Бывший агент хорошо понимал, что в то время приказы исходили «либо от министра юстиции, либо от президента. Мне это известно потому, что я знаком со структурой ФБР, а также порядком, существовавшим в те дни. Я знал, что этот приказ мог быть отдан по телефону прямой связи, а не каким-то иным способом, следы которого можно было бы обнаружить». «Чтобы нельзя было отследить?» «Так точно», — ответил агент.
Дин Фанк, издатель газеты в Санта-Монике, вспоминает еще одну деталь из их беседы с бывшим исполнительным директором телефонной компании Робертом Тайарксом. «Говоря об этом, он проявлял колебания, — вспоминает Фанк, — но обмолвился, что в ту ночь, когда Мэрилин умерла, был звонок в Вашингтон».
Прежде чем расследование было прекращено, доктор Литман из лос-анджелесского отряда по профилактике самоубийств также узнал, что примерно в 9.00 вечера, когда шли последние минуты ее жизни, Мэрилин звонила на Восточное побережье.
Наиболее важным доказательством изъятия списка телефонных звонков является свидетельство отставного агента ФБР с Западного побережья. Он совершенно уверен в том, что приказ исходил от кого-то, кто «выше, чем Гувер», — то есть от Роберта Кеннеди или самого президента. Это указывает на то, что братья хорошо понимали, какой невосполнимый урон понесут, если широкая общественность узнает о телефонных звонках. Чтобы исключить это, им пришлось обратиться за помощью к человеку, который на дух не переносил Роберта Кеннеди, к Гуверу. Это было более чем унизительно — и означало, что с этого момента братья будут в неоплатном долгу у директора ФБР. Им пришлось полностью положиться на него и уповать, что близость с Мэрилин останется в тайне.
Но опасность для Роберта Кеннеди все же продолжала существовать, так как актриса звонила ему и раньше, и сведения об этих звонках ко дню смерти Мэрилин ушли в бухгалтерию. Даже вмешательство ФБР не помогло бы выудить их оттуда. Список телефонных разговоров Мэрилин с министерством юстиции в июне и июле, хранящийся в полицейском архиве Лос-Анджелеса, мог быть получен только официальным путем. Для этого по прошествии двух недель после смерти актрисы кому-то из полиции пришлось лично прийти в «Дженерал Телефоун».
В 1962 году полицейский секретарь Ширли Бро, занимавшийся, в частности, тем, что печатал заявления с просьбой разрешить ознакомиться со списком телефонных звонков, хорошо помнит, что по делу Монро такого заявления не было. Бро, работавший тогда в разведывательном отделе, вспоминает, что «всю документацию по тому делу вел секретарь капитана. Сделано это было в целях секретности. Это было исключением из правил, и все из-за людей, с которыми, как известно, Мэрилин Монро имела дело. Поэтому было решено рисковать».
Капитаном, командиром разведывательного отдела, был Джеймс Гамильтон, который лично занимался делом Монро по поручению шефа Паркера. Некоторое время спустя после случившегося он обедал с криминальным репортером, которого хорошо знал и которому доверял, Джеком Тобином из «Лос-Анджелес Таймс». Тобин рассказывает: «Гамильтон сказал, что имеет на руках список телефонных разговоров Монро за два последних дня ее жизни. Я заинтересовался, но он заметил: «Больше я тебе ничего не скажу». Было ясно, что знал он гораздо больше».
Капитана Гамильтона очень хорошо знал Роберт Кеннеди. Он несколько раз упоминал его имя в своей книге «Враг внутри», а в предисловии называл его «мой друг». Кеннеди восхищался системой Гамильтона по сбору разведывательных данных. Он обращался к нему за советом во время работы в сенате и в министерстве юстиции.
Год спустя после смерти Мэрилин, уволившись из полиции, Гамильтон стал шефом службы безопасности в Национальной футбольной лиге. На эту должность рекомендовал его Роберт Кеннеди. Сын Гамильтона говорит: «Его отношения с Кеннеди не были связаны с его профессиональными обязанностями».
В то утро, когда скончалась Мэрилин, шеф следственного отдела Тэд Браун был вызван в полицейское управление из-за возникшей «проблемы». Этот день он намеревался провести с помощником шефа местного разведывательного отделения министерства финансов Вирджилом Крэбтри. Проблема, как сказал Браун Крэбтри, состояла в том, что в постели Мэрилин был обнаружен кусочек смятой бумажки. На нем — номер телефона Белого дома.
Преемником шефа полиции Паркера стал Том Редаин, который в 1962 году был помощником шефа. Он говорит: «Когда дело касалось Гамильтона и его разведывательного отдела, никто не знал ничего о том, что там происходит. Гамильтон разговаривал только с двумя лицами — Господом Богом и шефом Паркером. Я знал, что дело Монро расследовал Гамильтон, но подробности мне не были известны. Еще я слышал, что был какой-то документ для служебного пользования, который никогда не был обнародован».
Бывший шеф Реддин добавляет: «На той ступени, которую я занимал в полицейском департаменте, связи Кеннеди не были ни для кого тайной. Связь Кеннеди — хотя следовало бы назвать имя во множественном числе — с Мэрилин Монро была всем известна. Мы слышали, что один из ее последних звонков был адресован Бобби Кеннеди».