- Человек,- вякнул я. Каков вопрос, таков и ответ.
- Это ясно. Просто у нас в этом вагоне звезды всегда путешествуют,- хлопнула ресничками дурочка, ставя передо мной стакан с чаем, которым я тут же благополучно обжегся, так что язык прилип к небу.- Понятно, не хотите говорить, не надо,-обиделась девчонка, и это стало началом конца. Весь день через вагон шлындали непонятные люди, облаченные в треники и несвежие майки, якобы пробирающиеся в вагон ресторан, хотя передвижная харчевня находилась в другой стороне состава, пытавшиеся раскрыть мое инкогнито. К утру я был готов убивать. Рвать руками несчастных. Потому, когда поезд, воняя, как задница демона, прибыл наконец к замызганому знакомому вокзалу, я едва сдержался, чтобы не сплясать.
Кирилла я заметил издалека. Он нервно мерял шагами перрон, поглядывая на часы каждую секунду. Я заскрипел зубами от злости. Кирка стоял возле огромного джипа похожего на автобус. Интересно, как он договорился, чтобы тачку пропустили на перрон? В этом весь он. Сплошные понты, которые я не могу терпеть. Он меня, кстати не заметил. Болтал по телефону, даже не глядя по сторонам.
- Да говорю тебе, жирдяя жду. У него тут дела какие – то. Уж не знаю, что его сподвигло жиры свои трясти. Но документы готовь. Лева если обещает, слово держит.
- Привет, братишка,- жизнерадостно поздоровался я. Кирка испуганно вздрогнул.
- Ты давно здесь?
- Только подошел,- соврал я, сделав такое глупое лицо, что даже удивился, что дружок мой тертый повелся.- Классная у тебя тачка.Как раз под мои габариты. Вот покатаешь меня на ней месяцок. А там и клуб твой оплатим.
Нет, вы не подумайте. Я не из тех, кто получив «леща», подставляет еще и задницу. Просто сейчас Кирилл мне был нужен для связи с миром, пока я буду загорать в идиотской клинике, в которую, кстати, не очень то верю.
- Как это – месяцок?- ошалев от новости, прохрипел Кирилл,- я на завтра договорился.
-Поспешил ты, брат.Тут, понимаешь, такую сумму заказывать надо,- соврал я, даже глазом не моргнув. Научился, за долгие годы. – А я тут месяц пробуду. И твоя помощь не помешает.
- Твою мать, - выругался Кирилл, закидывая в багажник мой чемодан,- у тебя там что, труп, что ли. Да, а друг то мой в бешенстве. Едва сдерживается горемычный. Эта мысль меня развеселила.
- Почти угадал,- хмыкнул я, предвкушая, какой пир закачу в гостинице, когда все деликатесы перекачуют из багажа на стол. Ну да, я нервничаю. А когда я нервничаю - сами знаете. Потому набрал целый чемондан жратвы, и ел не останавливаясь, пока добирался до этой забытой всеми демонами ада, дыры А что, до похудения еще пять дней, имею право насладиться жизнью и вкусной едой и коробкой великолепных сигар, привезенных мне клиентами аж с Кубы.А потом обязательно загляну в ночной клуб, где встретил несносную девку. Вдруг снова повезет.
Глава 4
ОЛЕСЯ
Я не помню, как добралась до своей любимой, но довольно дряхлой уже машинки. Это же конец. Крах. Все, о чем я мечтала летит буквально псу под хвост. Мне не доводилось раньше сталкиваться с беременными, и я уже была готова прожить жизнь без детей. Свыклась с мыслью, да и не страдала особо. Моих скудных знаний однако хватало на то, чтобы понимать. Беременность – это лишний вес, растяжки, целлюлит, и еще куча всякого дерьма, которое мне теперь предстоит разгребать. Нет, я сначала посетила гинеколога: вредную, грубую тетку, которая долго ковырялась во мне инквизиторскими инструментами, потом гоняла по анализам и наконец изрекла.
- Если ты, дура, сейчас пойдешь на криминальный аборт – сдохнешь в муках. А официально делать тебе процедуру возьмется только имбецил. И не смей травиться таблетками. Они тебе тоже противопоказаны. Плод не сбросишь, но рискуешь родить урода без мозга с тремя ногами.
-И что, совсем ничего нельзя сделать?- сипло спросила я, с трудом выталкивая воздух сквозь пересохшие связки. – У меня соревнования всей моей жизни. Я сушусь, голодаю и тягаю железо. Это наверно уже изуродовало зародыша.
- Для тебя он – ребенок,- сжав губы в куриную попку, сказала докторица,- запомни это раз и навсегда. Придешь через неделю, поставлю на учет, - тетка уткнулась в бумаги, давая понять, что разговаривать ей со мной не о чем больше. Я вышла в пустой уже, в это время коридор клиники, привалилась к шршавой стене, и заплакала.
- Ходют и ходют. Чего рыдаешь? Все мне тут соплями умазала,- услышала я дребезжащий, старческий голос, и в ногу мне ткнулась отвратительно грязная швабра, которую держала в руках бабуля, божий одуван. – Залетела штоля? Ох беда с вами.
- Вам то какое дело? – удивилась я, дажен не разозлившис на назойливую старушку, видимо от неожиданности. – Вы тут работаете, вот и мойте пол. Тоже мне, мать Тереза.