Когда Тэйт Уилкинсон узнал, что миссис Грейс Бланд приехала из Дублина и хочет его видеть, он сразу же вспомнил ее. Он слишком хорошо помнил то время, когда он, молодой актер, вел борьбу за существование и играл в Дублине Отелло. Он был добр и сентиментален, как бывают часто сентиментальны актеры, и встретил Грейс очень сердечно, но остальное семейство явилось для него полной неожиданностью.
Он пригласил всех сесть, и Грейс принялась рассказывать ему о том, что они приехали из Дублина, где ее дочь сделала вполне успешную карьеру, ее имя стало известно в Ирландии, и теперь она хотела бы показать свой талант и в Англии. Он, как и большинство владельцев театров, всегда интересовался молодыми артистами, но в данном случае чувствовал некоторое сомнение: зачем они уехали из Дублина, если дела у молодой женщины шли так хорошо, как говорит ее мать? Его всегда окружали нуждающиеся актеры и актрисы, ждущие своего часа, но он был, кроме всего прочего, еще и деловым человеком.
- Моя дочь Дороти — первоклассная комическая артистка, — сказала Грейс. — Видели бы вы, сколько народу приходило на ее спектакли в Ирландии. Где бы она ни выступала...
Уилкинсон смотрел на угнетенную и усталую молодую женщину, которая очень мало напоминала комическую артистку. Он уже собирался сказать, что ничего не может сделать для них, но общее с Грейс прошлое и что-то неуловимое в Дороти, несмотря на ее молчание, заставили его передумать. Он попросил Дороти прочесть ему что-нибудь. Она ответила, что очень устала и предпочла бы сделать это через несколько дней.
Мамаша была в нетерпении, и Уилкинсон решил, что за всем этим кроется какая-то загадка. Он попросил принести еду и бутылку мадеры и заметил, что семейство ест с большим аппетитом; во время трапезы он вспоминал о прошлом, о Дублинском театре и о сестре Грейс, мисс Филлипс, которая теперь работала в его Йоркской труппе. Все время он не переставал внимательно рассматривать Дороти и сказал, что в свое время ее тетушка, мисс Филлипс, имела необыкновенный успех в роли Каллисты в «Кающейся красавице».
Дороти сказала, что эта роль ей хорошо знакома, и когда она по собственной инициативе стала произносить некоторые реплики, Уилкинсон тотчас же пришел в восторг от ее мелодичного, хотя и слегка глуховатого, голоса и решил, что она, без сомнения, актриса.
— Ваше амплуа? Трагедия, комедия, опера?
— Все, — ответила она к его изумлению. Прежде, чем они переехали из гостиницы, Уилкинсон согласился подписать с Дороти контракт, и первой ее ролью должна была стать Каллиста в «Кающейся красавице».
Это была превосходная идея — приехать в Лидс. Грейс поздравила себя с этим, ее самочувствие улучшилось, она давно не испытывала такого подъема. Она была нужна семье: когда Дороти попала в беду, она обратилась за помощью к матери, и именно Грейс нашла выход.
Уилкинсон смог предложить Дороти только пятнадцать шиллингов в неделю для начала. Это было прекрасное жалование для неизвестной актрисы, и ей еще предстояло показать себя в Англии, но разница между тем, что ей платил Дэйли, и этим жалованием была очень велика.
— Зато на душе спокойно, — сказала Дороти с присущим ей оптимизмом.
Душевный покой, думала Грейс, да. Хорошо, если бы Дэйли не нашел их здесь и не начал преследовать Дороти из-за контракта, на что, и Грейс это первая признавала, он имел полное право, подлец.
Помня о том, что именно пение принесло ей успех в Дублине, Дороти очень хотела ввести песню в финал пьесы.
— Каллиста умерла. Как она может воскреснуть и петь? — недоумевал Уилкинсон.
— Петь будет не Каллиста. Петь будет Дороти Фрэнсис. Вот увидите. Пожалуйста, я прошу вас, позвольте мне спеть. Если публика не примет, я больше не буду.
— Спойте для меня сейчас, — сказал Уилкинсон, ожидая услышать неплохой голос. Иначе зачем ей было стремиться его показывать? Но когда она запела «Мелтонские устрицы», то сразу же покорила его. Этой молодой женщине дано все, что нужно актрисе для успеха: ярко выраженная индивидуальность, стройная фигура, скромная и чувственная одновременно, лицо, хоть и не отличалось красотой, несомненно было очаровательным и становилось совершенно неотразимым, когда она улыбалась, голос завораживал слушателей, а в ее пении было столько чувств, очарования и мягкости, что трудно было сдержать восторг. Он начинал испытывать радость от того, что мамаша привезла ее к нему. Но почему же она уехала из Дублина? Почему никто из тамошних владельцев театров не потрудился удержать такую талантливую актрису?
Он указал в афишах ее имя — Дороти Бланд, и она попросила его исправить — Дороти Фрэнсис. Она рассказывала об этом Грейс, когда внезапно ее осенило: если она добьется успеха, нельзя допустить, чтобы Дэйли узнал про нее и где она находится.