— Миссис Джордан иногда выступает, ей очень хорошо платят, так что, может быть, им удастся избежать долгов.
— Поговаривают, что именно она и содержит семью.
— Может быть. Он вряд ли обойдется без долгов. Это у них семейная черта. Следующим будет Фредерик. Их воспитывали очень строго, Георг мне рассказывал. Мне кажется, что эта строгость и привела к тому, что они словно с цепи сорвались, как только получили свободу. Может быть, во всем и виновато это строгое воспитание...
— Ладно, будем надеяться, что принц не так уж несчастен, а Уильям и дальше будет доволен своей жизнью.
— Моя дорогая Пиг, вы всегда надеетесь на несбыточное, не так ли?
— Мария, вы плачете?
— Оставьте меня. Я никого не хочу видеть. Я чуть не разревелась при Уильяме. Тогда он бы тоже расплакался, я едва сдержалась. Жизнь с принцем научила меня сдерживать слезы. Он достаточно плакал за нас обоих... и его слезы никогда ничего не значили. Он всегда плакал очень эффектно, правда? Пожалуйста, оставьте меня одну.
Мисс Пиго ушла, размышляя про себя: она все еще его любит. И он тоже. В один прекрасный день он вернется.
Королева вошла в рабочий кабинет короля без его приглашения. Она никогда не позволяла себе этого до его болезни. Он вполне осознавал это, но не предпринимал ничего, чтобы помешать переменам в их отношениях. Это было неизбежно. Тот страшный эпизод пятилетней давности оставил в его памяти такой след, которому не суждено было никогда изгладиться. Он сознавал, что в течение нескольких месяцев был не в своем уме. Это было уже не первое проявление болезни, и он жил в постоянном страхе, что она настигнет его вновь.
Королева разделяла эти опасения, и их сблизили общие тревоги. Она волновалась не из страха за него, а из боязни за свое положение и судьбу власти. Он плохо представлял себе, что творилось в стране, когда они решили, что он не может исполнять свои обязанности. Была какая-то возня в парламенте вокруг Билля о регентстве и конфликт между королевой и принцем Уэльским. Потом он поправился, и все вошло в прежнее русло, во всяком случае, сохранялась видимость этого. Однако он был уверен, что если заболеет снова, все повторится, как в прошлый раз.
И вот она здесь, в его кабинете — мать его пятнадцати детей — двое умерли в младенчестве, остальные живут и здравствуют — женщина, которую он никогда не любил, но благодаря которой выполнил свой долг. Он часто вспоминал их женитьбу; тогда он был влюблен в прекрасную Сару Леннокс, озорную и непосредственную, он мог бы настоять на браке с ней, в конце концов, в то время он уже был королем. Но он находился под сильным влиянием своей матери и ее любовника, лорда Бьюта, и они убедили его, что он непременно должен жениться на принцессе, и выбрали Шарлотту Мекленбург-Стрелицкую. Теперь он понимал, почему они сделали такой выбор: они решили, что, будучи некрасивой и непривлекательной, она вряд ли сможет влюбить его в себя и получить возможность влиять на него.
То, что она не говорила по-английски, в их глазах было дополнительным преимуществом. Было еще одно соображение против его брака с Сарой: она состояла в родстве с Фоксами — амбициозными политиканами, долго правившими страной в прежние времена. Чарльз Джеймс Фокс был ее племянником, и король знал, какое зло этот человек причинил ему: он испортил принца Уэльского, научил его пить, играть в карты, волочиться за женщинами и привлек на сторону вигов.
И вот они разлучили его с Сарой, женили на уродливой немецкой принцессе, он вынужден был смириться, и они живут вместе уже более тридцати лет, но он никогда не разрешал ей иметь свое мнение и высказываться по какому-либо поводу, даже в детской распоряжался он сам.
Он никогда по-настоящему ее не знал. Он считал ее покорной, довольной своей участью — рожать детей одного за другим — казалось, она всегда была беременной или рожала. Однако во время его болезни она отбросила маску послушания и проявила свою волю и амбициозность. Питт — сам великий Питт — встал на ее сторону против Фокса и принца Уэльского, и она проявила себя достаточно грозно. И теперь она больше не ждала, когда поинтересуются ее мнением, она высказывалась, когда считала это нужным.
— Надеюсь, у новобрачных все будет в порядке, — сказала она. — Я до самого последнего момента боялась, что он откажется.
— Да. Чуть не отказался. Уже был готов. У алтаря. Мне пришлось действовать быстро. Иначе не знаю, что было бы. Не знаю, — ответил король.
— Он был в шоке, когда увидел ее, — добавила королева, злорадно улыбаясь. — Я говорила ему. Я действительно старалась. Моя племянница понравилась бы ему значительно больше.