— То есть хотите помочь, — задумался следователь. — Что ж, я не против. Если, конечно, вы будете делать, что говорят, и не путаться под ногами.
— Ты не понял, Сергеич, — я убрал улыбку с лица. — Мы не собираемся на тебя шестерить. Мы предлагаем работать вместе. Если не хочешь — так и скажи. Дело у тебя никто не заберёт, но ответы на запросы будешь получать в положенные сроки. Сколько там, две недели? Вот и будут висеть. И заметь, я не угрожаю, просто знаю, как наши бюрократы работают, если их не пинать. Да, нам тоже придётся непросто, но тут такое, нас за висяки не дрючат. Будем искать этого урода, глядишь, появится зацепка. А нет, так отдадим особой группе, пусть ищут. Смекаешь?
— Ты всегда такой наглый? — прищурился Степанцов. — Не боишься нарваться?
— Всегда, — подтвердила Таня. — Он у нас вообще без тормозов. То зверобога ножом завалит, то Золотую Бабу живьём возьмёт.
— Или Паука на тот свет отправит, — подхватила Катерина. — Отморозок, короче, полный.
— Но в целом Виктор прав, — продолжила Тарасова. — Мы можем сильно помочь друг другу. Вам очередной висяк тоже не нужен, а вот за раскрытие особо тяжкого могут и плюшек насыпать. Вплоть до следующего звания или ещё чего хорошего.
— То есть, если возьмёте преступника, отдадите мне? — следователь откинулся на стуле, сложив руки на груди. — Тогда я не против.
— Нет уж, — я скопировал его позу, — кто первый встал того и тапки. Но даже если мы первые его найдём, укажем, что ваш отдел и ты лично оказывал содействие и только благодаря вашему личному профессионализму сумели мы так оперативно раскрыть преступление.
— Я сейчас прям заплачу, — ехидство в голосе Степанцова можно было грузить бочками. — Какое благородство.
— Грубый, ничем не прикрытый расчёт, — влезла в разговор Катя. — Мы не сыскари, нам на твою делянку лезть смысла нет. Нам нужен этот конкретный урод, который жестоко убил человека и устроил такое, что пострадать могли тысячи. Поможешь — отблагодарим и в дальнейшем не забудем, мало ли как жизнь повернётся. Нет — пойдём другим путём. Пусть дольше, но нужную информацию мы получим. А там, глядишь, этот мудак где проколется, тут мы его за мягкое и прихватим. Сами, без тебя.
— Ну да, папа поможет, — понимающе усмехнулся следователь. — только чего вы сразу к нему не пошли? У Всеслава Владимировича спецов хватает.
— Надо будет, пойдём к нему, — пожала плечами красноволосая. — На то Дом и нужен, чтобы своим помогать. Но пока хотим своими силами попробовать справиться.
— Понятно, — наконец стал серьёзным Геннадий, — ладно, давайте поработаем. У вас какой-нибудь план есть, или так, с шашкой на бронепоезд решили кинуться?
— План есть. — Мы переглянулись. — Но для начала предлагаю просто обменяться информацией. Может, после он уже будет неактуален.
— Ну давайте, — кивнул Степанцов. — Кто первый?
— В качестве жеста доброй воли мы, — я уселся поудобнее. — Ситуация следующая. Устроил всё это водун, адепт вуду, то бишь. Злой колдун — бокор. В тонкости углубляться не буду, главное, что подобное распространено в Африке, на Карибах, Латинской Америке и США.
— Думаете, приезжий? — тут же принялся прикидывать версии следователь. — Может, студент по обмену?
— Далеко не факт, — обломала его Катя. — По большому счёту не имеет значения, откуда человек родом. Это может быть кто угодно, кто знает ритуалы. Другой вопрос, что удалённо очень тяжело им научиться. Особенно для бокора. В отличие от хунгана, как бы более светлого колдуна, хотя так говорить и неправильно, бокоры проводят весьма жуткие обряды. Например, для повышения своей силы, ему нужно сожрать другого бокора. В прямом смысле этого слова. И не так, что убил и сварил. Нет, от живого человека отрезаются кусочки и поедаются сырыми. Это самый быстрый способ стать сильнее.
— А тот, с кладбища, насколько мощный? — сжал губы в раздумьях Геннадий.
— Весьма, — не обрадовала его Милорадович. — Он призвал Ти-Жан Петро. Это очень сильный лоа и слабого бокора он запросто бы превратил в коня. То есть занял бы его тело и делал что хотел. Но этого не случилось. Может, конечно, у Ти-Жана было хорошее настроение, но я бы на это не рассчитывала. Так что бокор очень опытный. Студенты вряд ли подойдут, хотя отбрасывать такую версию я бы не стала.
— Понятно, — сделал какие-то пометки в ежедневнике следователь. — Надо будет запросить список в минобре, кто к нам из тех мест приехал. Теперь, как понимаю, моя очередь?
— В этом весь смысл обмена, — я улыбнулся, приготовившись слушать.
— Сразу скажу, на видео можете не рассчитывать, — с ходу огорошил нас Степанцов. — Камеры на самом кладбище просто уничтожены, вместе с рекордером. А на трассе почему-то отключились.
— Надо будет проверить, — мы переглянулись с девчонками. — Возможно, кто-то их специально испортил.
— Флаг в руки, — усмехнулся следователь. — Но это мелочи. Наша главная зацепка — это жертва.
— А разве это не сторож? — весьма удивился я. — Я думал, это он.
— Мы тоже, но сторож потом нашёлся, — довольный произведённым эффектом, откинулся в кресле Геннадий. — Он бухал со знакомым в гаражах неподалёку. А напарник в этот день не работал, заболел. Мы уже его допросили, действительно, у него грипп, высокая температура третий день.
— Тогда кого это сожгли? — Таня тоже подобралась, словно гончая, почуявшая кровь.
— Ивашкин, Дмитрий Олегович. — Степанцов выудил из кучи документов какую-то бумагу и кинул передо мной. — Врач-педиатр. Работал последнее время в частной клинике, Центр Медицинских технологий. Пропал по дороге с работы. Когда выезжал, позвонил жене, но не доехал.
— То есть охотились специально на него? — мгновенно сделала вывод Катерина. — Кому нужен врач-педиатр?
— Вот и мне это интересно, — помрачнел следователь. — Жена говорит, врагов у него не было. В клинике тоже подтверждают, мол, человек был светлый, дети его любили. Кто затаить зло мог, не знают, но говорят, что Ивашкин был совершенно неконфликтным человеком.
— Значит, если найдём того, с кем у него всё же были тёрки, найдём и преступника, — я поднял документ и принялся читать. — Зуб даю, это и будет наш бокор. Осталось только его найти.
Глава 7
— Я обязательно должен туда идти? — галстук давил шею, и я то и дело порывался его ослабить, но в который раз получил по рукам от Юли. — Может, останемся дома, завалимся в кроватку…
— Уймись, герой-любовник, — холодно отбрила меня Обрескова, но тут же немного смягчилась. — Не обижайся. Я бы тоже с удовольствием не пошла, но нас ждут. Губернатор ещё две недели назад прислал приглашение, всё согласовано. Просто постоишь на сцене, получишь медаль и свободен. Дел на пять минут.
— Да нафига она мне нужна, — я расстроенно вздохнул. — Что я тебе, ряженый казак, таскать на груди блестящие цацки.
— Ты неправ, — Юлия подошла и принялась поправлять мне воротник, хотя, казалось бы, куда ещё. — Награда, может, регионального уровня, но вполне официальная. Уж точно не значок «Две недели в завязке». Так что не бухти. Девчонкам вон только почётные грамоты дают, но они не возмущаются. Наоборот, послушно накрасились, нарядились и готовы блистать.
— Ладно, ладно, — заворчал я, вырываясь из цепких пальчиков. — И всё равно знай, я не хочу изображать из себя клоуна ради рейтинга губернатора. Пометь где-нибудь. Блин, дел за гланды, надо этого бокора искать, а приходится работать куклой на свадебной машине.
— Ассоциации у тебя, конечно, те ещё, — усмехнулась девушка. — И не суетись. Всему своё время. Сегодня день города, вы всё равно никого не найдёте. Завтра будет рабочий день, вот и займётесь. Я, конечно, не уверена, что водун — это один из пациентов, но отработать эту версию тоже стоит.
— Ну а кто ещё? — я пожал печами. — Врагов у Ивашкина не было. Недоброжелателей… ну, по любому были, но таких, чтобы явных, пока тоже не видно. Конечно, может, тот подсидел кого или дорогу перешёл, врачи, даже педиатры, тоже люди, но мне кажется, что наиболее вероятная версия — это именно пациенты.