— Дай мальчику закончить, — отмахнулась от неё хозяйка дома. — Ешь, Витя, не слушай её. Успеете.
— Благодарю, но я тоже больше не могу. — Ядействительно наелся, будто дурак на поминках. — Вы готовите великолепно, один поросёнок чего стоит, но даже я столько не съем.
— Тогда отдыхайте, — тепло улыбнулась Ольга Сергеевна. — Завтра действительно будет тяжёлый день. Лучше быть готовым к любым неожиданностям.
Ещё раз поблагодарив хозяйку, я отправился к себе под конвоем Юлии, боящейся, как бы меня не взял в оборот Георгий, ещё за столом намекавший на хряпнуть по пятьдесят, но получивший замечание от матери. Если честно, я даже был не против накатить, а заодно и обсудить идеи по организации клуба, но решил не нервировать подругу лишний раз. Она и так с самого нашего приезда была дёрганная, словно ей муравьёв в трусы запустили. У меня была мысль о причинах нервозности, но, к сожалению, самый надёжный способ лечения был недоступен. Я был уверен, что в родительском доме Юля меня к себе не подпустит. Так что мне ничего не оставалось, кроме как тупить в телек перед сном или залипнуть в телефоне, но спокойно деградировать мне не дал стук в дверь.
— Витя, ты не спишь? — судя по тому, что после вопроса, а то и до, в неё никто не вошёл, это явно была Ольга Сергеевна. — Можно войти?
— Конечно! — я подскочил на ноги. — Это всё-таки ваш дом.
— Я хотела с тобой поговорить, — мать Юлии вошла в комнату. — Наедине.
— Да я всегда готов, — несмотря на браваду, я внутренне напрягся. — Какюный пионер.
— Ну не такой уж юный, — внезапно ехидно ухмыльнулась Ольга Сергеевна, вмиг утратив всю свою теплоту. — Где-то, я гляжу, уже вполне взрослый. Может быть, даже чересчур.
— Вы сейчас о чём? — чуйка орала, что мы попали, но внешне я виду не подавал. — Не понимаю.
— Да всё ты понимаешь, — селана стул женщина, закинув ногу на ногу. — Или ты думал, я не замечу, что ты спишь с моей дочерью? Тебе ещё повезло, что мужа дома нет, тот бы тебя за ворота вышвырнул в один миг.
— Ну, допустим, выкинуть меня весьма проблематично, — внутри поднялась волна весёлой и безбашенной злобы, и я тоже небрежно плюхнулся на кровать, практически скопировав позу собеседницы. — Да и Юля достаточно большая девочка, чтобы самой решать, с кем ей спать, а с кем нет.
— Это так, — внезапно согласиласьОбрескова-старшая. — Однако ты её уже считаешь своей. А этого я допустить не могу.
— Ну, тогда я вас просто спрашивать не буду, — я равнодушно пожал плечами. — И да, я знаю, что вы можете мне устроить. Показать и мать Кузьмы, и Варфоломеевскую ночь, и утро стрелецкой казни. Плевать. Унижать себя я никому не позволю.
— А о Юле ты подумал? — не хуже змеи зашипела Ольга Сергеевна. — Что будет с ней, когда ты наиграешься и бросишь? Она и так еле выкарабкалась в прошлый раз и второго просто не переживёт. В буквальном смысле слова!
— А кто сказал, что я её брошу? — я удивлённо выпучил глаза.
— Потому что ты её не любишь, — припечатала Обрескова. — И не спорь. Чтобы ты ниговорил, эмпата не обманешь. Ты же знаешь, какой дар у нашего Дома.
— Вы будете смеяться, но нет, — я покачал головой. — Никогда не интересовался. Юлия не говорила, да и я не спрашивал.
— Удивительная наивность, — презрительно скривилась женщина. — Сразу видно недостаток образования. И это ещё один минус.
— Да хоть десять, — я пожал плечами. — Это ни на что не влияет. Ваше мнение меня, конечно, интересует, но скорее в плане комфорта самой Юлии.
— Комфорта, говоришь, — зло прищурилась Ольга Сергеевна. — Да что ты о ней вообще знаешь? Например, что случилось с её группой.
— Попали в плен к сильному духу, удалось выбраться только ей, — я припомнил старый разговор. — Жених у неё там погиб.
— А каким образом, знаешь? — не собиралась отступать женщина. — Тогда я тебе расскажу. Это был не дух, а демон. Слабый по их меркам, но ребята по сравнению с ним были всё равно что мухи. Он мог бы с лёгкостью убить их всех, вот только проблема в том, что питалась эта тварь эмоциями. И Юля для него была всё равно что эскимо в жаркий день. Он на её глазах пытал и мучил её друзей, заставляя мою девочку переживать это вместе с ними, а сам жрал. А последним был Костя, её жених. И на нём Юля сломалась. Просто перестала что-либо ощущать, перегорела. Стала роботом без эмоций и чувств. И лишь недавно в ней начало что-то просыпаться. Так что, если ты сейчас растопчешь эти робкие ростки…
— Эту тварь, демона, убили? — я едва дышал от лютой ярости, захлестнувшей меня с головой. — Да или нет?!
— Убили, — даже немного отодвинулась от меня Ольга Сергеевна, — успокойся, пока вся округа от твоей злости с ума не сошла!
— Жаль, — я усилием воли загнал зверобога назад в глубину души вместе с яростью. — Хотел бы я сам уничтожить эту тварь. Разорвать её душу голыми руками. Ненавижу! А насчёт Юли скажу только одно, теперь она под моей защитой. Любовь, морковь, плевать! Она моя! Отдавать я её никому не собираюсь и бросать тоже. Нет любви, значит, будет забота. Как по мне, это гораздо важнее. Ценить, беречь, заботиться. Для меня это и есть любовь.
— Что ж, — после продолжительно молчания явно оглушённая моими эмоциями Обрескова-старшая поднялась на ноги. — Я дам тебе шанс. Но только один. И если с моей дочерью что-то случится, клянусь, кем бы ты ни бы, Истинным Чемпионом, Героем или Аватарой бога, я убью тебя. Уничтожу, чего бы мне это нистоило.
— Договорились, — я тоже встал. — Я даже сопротивляться не буду. Что бы вы там обо мне ни думали.
Глава 13
— Значит, пообщались с мамой, — на удивление, Юлия молчала во время завтрака и подняла эту тему, только когда мы сели в машину, чтобы отправиться за покупками. И это был не вопрос, а утверждение.
— Значит, эмпатия, — я не видел причин отрицать очевидное и поддержал предложенный тон.
— Если ты сейчас скажешь, что тебе жаль, я выкину тебя из машины, — так же спокойно продолжила Обрескова. — На полном ходу. Можешь рискнуть, если не веришь.
— Почему же, ещё как верю, — я и глазом не повёл на угрозу. — Тем более с такой-то мамой. Кстати, у вас в роду принято мужикам угрожать? Я это к тому, что, может, традиции какие с этим связанны. Мол, невеста должна будущего мужа поймать, запугать до полусмерти и только после этого тащить в ЗАГС.
— Что она тебе сказала? — нахмурилась девушка.
— Правду, — я пожал плечами. — Мы очень мило пообщались и, как мне кажется, остались довольны друг другом. Ну, как минимум меня не прибили на месте и не вышвырнули за ворота.
— Ты просто слишком здоровый, — ворчливо бросила Юлия. — Был бы дома отец или Павел, тебе бы не поздоровилось.
— Меня бы избили томами уголовного кодекса? — я усмехнулся. — Думаю, что с твоим папой и братом я бы тоже договорился. Мужик мужика всегда поймёт, пусть даже один колхозник, а другой юрист-международник. Вот понять женщину, любую, — это уже проблема.
— Шовинист и сексист! — припечатала меня Обрескова, а затем, немного помолчав, практически шёпотом спросила — Вить, зачем тебе это? Зачем ты это делаешь?
— Делаю что? — я старался не отвлекаться от дороги, потому что города не знал, да и носились в столице все будто угорелые, наплевав на любые правила и вежливость. — Ну, знаешь ли, у меня не такой уж большой опыт вождения. А тут вон все как с ума посходили. Каждый второй старается подрезать, будто без этого водить невозможно.
— Ты понял, о чём я, — недовольно поджала губы Юлия. — Ты можешь найти себе нормальную девушку. Молодую, красивую, без… проблем…
— А ты, значит, старая и страшная? — я перебил её, не дав продолжить. — Фу! А я и не знал!
— Не ёрничай! — я тут же словил подзатыльник за ехидство. — Ты понимаешь, о чём я! И только попробуй сказать, что это любовь! Я потеряла дар, а не мозги!
— Ок, — я ничуть не обиделся на рукоприкладство, понимая, что для девушки это весьма животрепещущая тема. — Но я про это и не говорил. Хотя, если честно, мне не с чем сравнивать. Как-то не удосужился. А тебя я просто считаю своей. Может, это импринтинг, не знаю. Но, когда тебя спасает молодая, красивая девушка, даёт интересную работу, помогает во всём, заботится, сложно остаться равнодушным. И в какой-то момент я понял, что не хочу тобой ни с кем делиться.