— А куда мы идём? — и испуганно ойкнула.
Я далеко не сразу ответил. Я даже понял вопрос не сразу. Вынырнуть из пучины тоскливой бесстрастности оказалось не так-то просто. Наконец я посмотрел на спутницу. Выражение лица у неё было растерянное и мягкое. Не её.
— Я… она заснула, да? Я не ожидала, что буду главной сейчас.
Я понял несколько больше, чем хотела сказать Ева. Это именно Ева была, не узнать невозможно. Давненько я не общался с этой девушкой и уже, если честно, даже начал забывать о её существовании. Сдаётся мне, не просто так она неожиданно для себя оказалась ведущей в их с Керой паре.
— Кажется это место на нас плохо влияет, — констатировал я. — Кера совсем заснула?
— Нет, — лицо девушки изменилось, и я понял, что со мной именно богиня и говорит. — Но я лучше уйду на задний план, патрон. На меня это место действует гораздо сильнее, чем на смертных. Если бы Ева не разбудила, я бы не смогла вернуться. Я напрасно отправилась сюда. Здесь от меня не будет пользы.
— Не торопись с выводами, — я говорил медленно. Самому было сложно выйти из этого состояния отрешённости. — Мы ещё никого не нашли. Как думаешь, с кем они более охотно будут разговаривать?
Мой ответ, кажется, слушала уже Ева. Если я правильно интерпретировал, как в очередной раз изменилось её выражение лица.
— Мне кажется, нам лучше о чём-то говорить, Диего, — сказала девушка. — Так будет легче не поддаться.
— Угу, — кивнул я. Смешно. Мне было неловко с Евой, как бывает неловко с абсолютно незнакомым человеком. Вроде бы всё нормально, но ты сдерживаешься немного, ведёшь себя чуть неестественно, невольно отслеживаешь реакции собеседника, чтобы лучше его понять. Всё бы ничего, но я всё время сбивался на то, что вижу перед собой Керу. Это выбивало из колеи. А вот Ева, кажется, таких сложностей не испытывала.
— Мне нравится это место, — рассказывала девушка. — Оно очень похоже на сон. Здесь слишком легко забыть, что ты собираешься делать, забыть прошлое, да и саму себя. У меня так было в первое время после того, как моя старшая пришла ко мне и спасла. Я видела сны. Поэтому сейчас мне здесь легко. Главное — помнить, для чего мы здесь. И кто мы. Диего, старайся всё время вспоминать, для чего мы сюда пришли. Тогда мы быстро найдём тех, кто нам нужен.
Видеть девушку настолько разговорчивой было непривычно. В наши прежние, редкие встречи, она не стремилась к общению, пугалась, а сейчас… «Да ведь она до сих пор думает, что во сне! — сообразил я. — Может, рассудком понимает, что это не совсем сон, но подсознательно ведёт себя так же». Пытаться убедить, что это не сон, а вполне себе реальность, я не стал. Во-первых, откуда мне знать, что здесь всё по-настоящему реально? Во-вторых, мне нравилась уверенность Евы. Что-то мне подсказывало, что одного желания недостаточно, чтобы дойти до цели. Нужно ещё знать, что ты можешь дойти. Я вот, не был в этом убеждён.
— Веди, — улыбнулся я. — Думаю, у тебя лучше получится.
Ева весело кивнула и зашагала вперёд, как будто так и нужно. Я почти не удивился, когда всего через несколько минут ландшафт стал меняться. Где-то вдалеке появились горы. Ещё несколько секунд назад их не было, а теперь вот появились, и выглядели совершенно органично. Как будто всегда там были. Самое паршивое, мне приходилось прилагать усилия, чтобы помнить ту пустую бесплодную равнину, по которой мы столько времени брели с Керой. Не знаю, почему, но мне это казалось важным.
С появлением какого-никакого рельефа стало намного проще. Уже не нужно было заставлять себя говорить и помнить о том, куда и зачем мы идём. Да и пейзаж продолжал меняться — теперь довольно быстро. Горы обрастали деталями. Появились снежные шапки, какая-то растительность. Одно плохо — всё одного и того же, красноватого цвета, только оттенки отличаются.
— Почему здесь всё такое однотонное?
— Потому что на самом деле здесь ничего этого нет, — это, кажется, Кера ненадолго «выглянула», чтобы мне ответить. Всё, что ты видишь — это прах, который принимает какие-то формы лишь волей тех, кто здесь коротает свою вечность. Но и они однажды распадутся на этот прах — такова участь любого, кто сюда попал. И мы тоже однажды превратимся в красный прах, в ничто…
Кажется, на неё Тартар действительно влияет намного сильнее, чем на нас с Евой. Нет, я тоже чувствовал какую-то странную меланхолию, но пока вполне мог ей не поддаваться, особенно, если сознательно гнать от себя мысли о бренности всего сущего.