Терпеть не могу всякие философские рассуждения подобного рода. Всё это нытьё совершенно бессмысленное, просто потому, что сделанного не воротишь. Впрочем, в данном случае это полезно. Хорошо, если местные действительно решат избавиться от чистых. Возможно, у них даже получится. Однако я был искренне рад, когда увидел квирита Гаррула — старик спускался со второго этажа, с трудом перетаскивая за собой здоровенный чемодан. Комо бросился навстречу — помогать.
— Спасибо, юноша, — благосклонно кивнул ювелир. — Пойдёмте, скорее. Мне не терпится поработать с этими камнями!
Какие разительные и резкие перемены! Я едва сдержал смех. Не хотелось обижать старика, тем более, нам его энтузиазм на руку. Просто неожиданно было увидеть такой энтузиазм от человека, который только недавно планировал «спокойно дожить оставшееся время».
— Удивляетесь, почему я так резко поменял свои планы? — квирит Гаррул оказался ещё и наблюдательным, заметил мою борьбу с собой. — Я вам объясню, доминусы. Это сейчас я старый одинокий бездетный ювелир, полоумный старик, живущий воспоминаниями о своей супруге. А десять лет назад супруга у меня была. И ребёнок должен был быть. Поздний, но оттого ещё более любимый. Долгожданный. Только вот не вышло ничего. Супругу мою обвинили в том, что она обращалась к шаманке за помощью. И очистили. Шаманку, кстати, тоже. Что может сделать скромный ювелир, который никогда не держал оружия в руках, против всесильной церкви? А это, — он кивнул на Гава, но я понял, что он имел ввиду именно перстень, — возможность хоть немного отомстить. Пускай и опосредованно.
Вот так. Хорошо, что я всё-таки не засмеялся. Впрочем, ничего необычного. Таких историй нынче много.
Больше нам в городе никто не препятствовал. Чистых не было, а встречные жандармы, увидев доминуса Верреса ловили недолгий ступор, после чего предпочитали ретироваться. Уже через час мы были на корабле и помогали разместиться ювелиру. Пришлось нам с Доменико отдать свою каюту — работы старику предстояло много, мы хотели, чтобы у него были как можно более комфортные условия. А мы пока и в трюме перебьёмся. Пушок будет просто счастлив — трёхголовый пёс ужасно заскучал во время плавания. Порой из трюма раздавался инфернальный вой. Первое время команда пугалась, потом привыкли. Теперь от этих звуков плохо становилось только пролетающим мимо чайкам.
Разумеется, о нашем визите в Тенгис стало известно дяде. Всего через два дня после визита в Тенгис, мы тогда были в средиземном море, в моём дневнике появилась короткая запись:
«Диего! Скажи мне, что вы не связаны с Бойней в Тенгисе!»
Мы опять в этот момент были вместе с Доменико, так что о новом «сеансе связи» с дядей узнали одновременно.
«Дядя! Как ты и просил, мы нашли ювелира», — я решил начать издалека. — «Квирит Гаррул — отличный специалист, к тому же у него есть свои счёты к чистым. За прошедшие два дня он сделал уже шесть десятков амулетов. Думаю, к тому моменту, как мы будем подходить к Риму, амулетов хватит, чтобы вооружить всех ребят доминуса Флавиуса!»
«Мальчик, не заговаривай мне зубы! — дядю сбить с мысли оказалось не так просто. — Отвечай на вопрос!»
— Дай я попробую! — Доменико забрал у меня перо.
«Отец, а что нам было делать? Ты же сам просил поторопиться! И потом, мы вроде бы открыто противостоим чистой церкви. Если я ничего не путаю. Так почему мы с Диего должны скрываться?!»
Ох, напрасно он начал возмущаться. Я был уверен, что доминуса Маркуса таким не проймёшь. И действительно.
«Ага, сынок, ты тоже здесь. Вот и замечательно. Ты утверждаешь, что это я сам вас толкнул на столь рискованные действия? А скажи мне, сынок, что во фразе „будьте осторожны“ тебе показалось непонятно? Или устроить резню посреди дня, вырезав подчистую всех монахов города Тенгис — это вершина осторожности?! Вы в курсе, что туда теперь отправляют отряд из пятисот чистых, чтобы разобраться в происшедшем? Они весь город распылят!»
«Мы были осторожны, — упрямо стоял на своём Доменико. — Никто из наших не пострадал. А ещё у нас, возможно, появились союзники в Мавритании. Мы оставили им сотню заготовок под амулеты. Веррес показался мне толковым малым, я уверен, он сможет правильно распорядиться полученным.»
В общем, места в зачарованном дневнике в тот день изрядно поубавилось. Дядя здорово разозлился. Из врождённой вежливости дядя избегал крепких выражений, но и так было видно, насколько он возмущён. Ни одной из сторон убедить другую в собственной правоте так и не удалось. Закончили мы на том, что дядя строго запретил нам заходить в какие угодно порты. Даже если придётся голодать. Велел передать капитану, что нас нужно высаживать в порту Центум Селла, что в сорока милях севернее Рима. Порт принадлежит союзной семье, которая несмотря на конфликт Ортесов с чистыми продолжает исполнять союзнические обязательства.