— Ты дура? — тихо произнёс ей на ухо. — Мать рядом без сознания лежит, болеет, а ты орёшь и драться лезешь…
— Не трогай меня извраще… — прикусила язык на полуслове, потому что я сдавил её сильнее.
Через минуту юное тело успокоилось. Отпустил её. Как же она на меня смотрела: столько ненависти и злобы к своему только приехавшему брату…
— Делай, что хочешь! — фыркнула Софья. — А я пошла. Попробую раздобыть деньжат.
— Я с тобой! — сказал я, взглянув на мать. Всё равно пока ничем не смогу ей помочь.
Сестра оскалилась, будто задумала что-то против меня.
«Ох и сложно тебе придётся…» — подумал я.
Такие дуры никому не нужны. В жёны точно никто не возьмёт. Разве что воспользоваться и бросить.
Мы вышли из квартиры и спустились по лестнице. Пару раз моя сестра плюнула на ходу. Сдержался и ничего не сказал. Не всё сразу. Сначала нужно завоевать её доверие и потом уже прививать этикет и нормы поведения.
Дверь парадной она открыла ногой. Мы вышли на улицу и двинулись через жилой район. Софья шла сутулясь, чем портила свою точёную фигуру. Ещё и руки запихала в карманы джинс.
Оказались на улице, по которой носились туда-сюда машины и шастали люди, одетые кто во что. Софью тут знали: она здоровалась с многими, кто стоял около небольших ларьков. В основном парни. Курили и пили пиво. Не понимаю, почему не дойти до ближайшей лавки… Зачем сидеть на корточках, будто курицы, и клевать свои семечки?..
Пару раз в таких компаниях видел девушек. И тряпки на них — а по другому назвать я это не могу — буквально кричали о сексуальной доступности хозяек. Нда-а-а… И зачем в таком возрасте?..
Капался в памяти Тимофея и ничего подобного не находил в поведении знакомых ему дам. Одевались они, конечно, по-разному — в зависимости от места и цели, а эти будто всё, что нашли, напялили.
Мы остановились у магазина с названием «Прокат фильмов».
— Жди здесь! — не оборачиваясь, буркнула сестра.
— Хорошо.
Так, пожалуй, будет лучше. А то много смущающих вопросов посыплется на девушку. А когда узнают, что аристократ, то… Со временем, если сама захочет, расскажет, кому посчитает нужным.
Из магазина послышался благой мат, а потом крики. Двинулся к двери, и тут выскочила сестра, снеся меня. Упал и башкой ударился о бордюр. Больно вообще-то!
Повернул голову. Софья, держа что-то в руках, стремительно удирала сверкая пятками. Вот так, значит? Решила меня бросить⁈ Я же знаю адрес… Глупо.
Меня подняли двое молодых людей: один рыженький и толстяк. Оба выглядели, как малолетние бандиты. Снова посмотрел вслед убегающей сестре.
— Вот же сука! Её нужно наказать! — выругался один из них.
— Попрошу не выражаться так про мою сестру! — сорвалось у меня с губ. Глупо, но просто не смог сдержаться.
И тут мне в лицо ударил большой. Голова закружилась, а в ушах зазвенело. Почувствовал, как моё тело подхватили.
— Зачем?
— Так он сказал, что Софа сеструха его. Ну я и подумал, что схватим его, а потом она за ним того. Ну ты понял, — ответил второй.
— Придурок!.. Ладно, потащили его. Отключился.
Когда пришел в себя, дёрнулся и вмазал кому-то в морду, за что получил по голове ногой. Отрубился ненадолго. Начав приходить в себя, услышал голоса.
— Он чё? В отрубе? — сказал тот, большой. Теперь я разобрал, кому принадлежали голоса.
— Сучоныш… Решил, что легко отделается⁈ А ну дай-ка, — ответил ему рыженький, и я ощутил боль в руках.
Спасибо тебе, Софья… Отомстила за то, что я попросил вести себя прилично. Глупая девчонка!
— Ничё, ща я его разбужу. — Мне ударили в живот. — Эта сучка не рассказывает, где живёт. Уж не знаю, братец он ей или нет, но точно знает нужный адресок, раз был с ней.
Руки ныли, словно их сильно сжали. Лицо саднило, как после ударов. В животе пульсировал глубокая мерзкая боль. В ногах не было сил. Перед глазами — тьма. Ещё один удар по лицу привёл меня в сознание.
— Доброе утро! — Болезненный шлепок по лицу. — В школу пора, недоносок.
Следом ещё один, и ещё. Они и правда действовали отрезвляюще. Очередной хлопок по щеке окончательно изгнал дымку из головы, и я распахнул глаза. Солнце тут же ослепило. Лежу на земле, руки связаны. Когда привык к свету, заметил ребят и заднюю стену заброшенного магазина.
— Очнулся! — сказал странно одетый мальчишка лет девятнадцати.
Рыжие курчавые волосы непослушно топорщились на его голове. Вздёрнутый плоский нос обгорел на солнце и облазил. Веснушки делали кожу красноватой.
— Думал, всё? Потерял сознание и веселье кончилось? А вот хрена лысого!
Рыжий отвесил мне ещё одну пощёчину, выпрямился и достал нож-бабочку, которым стал поигрывать.