Но Джимми так и не успел закончить важную мысль. Потому что Иисус прыгнул за него и схватил другую подушку. Прежде чем Джимми успел собраться с духом, Иисус ударил его подушкой по голове, сбив с ног. Джимми врезался в стену и рухнул на пол.
— Вот блин, — услышал он, как Иисус ахнул. — Блин, блин, блин. Я не хотел!
Джимми ошеломленно на него посмотрел:
— Не хотел? Святое господня. Мне бы не хотелось увидеть, что произойдет, если бы ты хотел. Это было чертовски грубо. Ты намного сильнее, чем кажешься, — он встал с пола и прислонился к стене. — Срань господня, — рассмеялся он про себя. — Это то, что ты говоришь, когда срё…
Он снова получил подушкой по лицу.
Не желая отставать, он повалил Иисуса на пол, оказавшись в довольно компрометирующей позе. Иисус приземлился на спину, Джимми — сверху на него, руками упираясь в пол по обе стороны головы Иисуса. Что-то промелькнуло на лице Иисуса — что-то сложное, мимолетное, — и он поднял голову в попытке поцеловать Джимми.
— Вау, — сказал Джимми, отпрянув назад, когда губы Иисуса коснулись его собственных. — Эй, нет. Погоди-ка.
Иисус пристально на него уставился:
— Что? Что не так?
— Всё так, — мягко поправил Джимми. Он отодвинулся от Иисуса и лёг на спину рядом с ним. — Слушай, ты классный парень. Даже если бы ты не был Иисусом Христом, я всё равно считаю тебя крутым.
— Но… — с горечью произнёс Иисус.
— Но тебе шестнадцать, а мне двадцать три. И это определённо не круто. Ты ещё ребенок, чувак. Я не связываюсь с малолетками.
— На самом деле мне не шестнадцать.
— Верно, — медленно произнёс Джимми. — В теории, но на практике? Тебе шестнадцать. Но даже если бы не было, я всё равно не поцеловал бы тебя. Я с Сатаной. И я его не обманываю. Мы моногамны.
Иисус презрительно рассмеялся:
— Ты считаешь, что Сатана моногамен.
— Э-э, да? Потому что я его знаю. И полностью ему доверяю. Он мне не изменит, и я никогда не изменю ему. Он… — Джимми на мгновение задумался. — Он такой… постоянный, и такого у меня никогда не было. — Он пожал плечами. — И кроме того, он знает, что если бы даже подумал о ком-то другом, то я бы выпустил ему кишки. Мы так сильно любим друг друга. Это, вероятно, нездоровые отношения, но нас устраивает.
Иисус тяжело вздохнул:
— Прекрасно. Неважно. — Он стиснул зубы, скрестил руки на груди и смотрел на всё, кроме Джимми.
— Эй, — сказал Джимми, протягивая руку и касаясь тыльной стороны ладони Иисуса. — Всё в порядке. Я на тебя не сержусь. Мы дурачились. Просто ты удивил меня, вот и всё. — Он убрал руку, когда Иисус напрягся, затем опустил взгляд на тело Иисуса и увидел довольно знакомую проблемку. Если бы тем утром кто-то сказал ему, что он возбудит Иисуса, он бы не поверил. — Так вот что происходит.
— Что? — спросил Иисус, опасно сверкнув глазами.
— Когда ты в последний раз трахался?
Иисус сердито покраснел:
— Ты не можешь просто так о таком спрашивать.
— Почему нет?
— Это личное.
— Но мы же друзья. А друзья не хранят друг от друга секретов. — Очередная наглая ложь. У Джимми были миллиарды секретов, но Иисусу не нужно этого знать.
— Мы не друзья, — возразил Иисус.
— Уже близко, — сказал Джимми. Он сел рядом с Иисусом, опершись на руки. — Ну же, расскажи. Когда ты в последний раз с кем-то спал? Может, поэтому ты… ну, понимаешь. Злой. Ты весь такой зажатый.
Иисус перекатился на бок подальше от Джимми и сказал что-то, чего Джимми не расслышал.
— Чего-чего?
Плечи Иисуса были подняты к ушам, бедра прижаты к животу.
— Я сказал, что никогда не занимался сексом. Вот. Теперь счастлив?
— Ого, — выдохнул Джимми. — Как, чёрт возьми, такое возможно? Чувак, ты существуешь уже тысячи лет!
Иисус посмотрел на Джимми через плечо и ухмыльнулся:
— Ты забыл, кто мой отец?
— Какое это имеет отношение к делу?
— Он буквально Бог.
— Ну и что? Когда я знал его как Терренса, Бог, казалось, был в восторге от идеи, что я и Сатана будем вместе. И не то чтобы он думал, что мы будем хранить целибат. Он видел, что мы не храним целибат. Вчера во время его звонка я давился членом Сатаны.
— Мерзость! — воскликнул Иисус. — Что с тобой не так?
Джимми пожал плечами: