— Господи! — сказала Кэролин. — Она сейчас задохнется. У нее астма, ясно вам? Отпусти ее! Энн, как ты? Отпусти ее плечо, урод!
— У нее приступ удушья, — сказал отец Коллинз. — Том, ей срочно нужна помощь.
Кэролин вспомнила про баллончик с перцовым аэрозолем, который висел у нее на шее. «Что ж, — решила она, — похоже, настал час пустить в ход свое умение морочить голову. Без выдумки тут не обойтись. Этого дремучего алкаша я обведу вокруг пальца в два счета». Она помахала баллончиком и сказала:
— Видишь бутылочку? Это ингалятор. Чтобы снимать приступы астмы, понимаешь? Что-то вроде нитроглицерина для людей с больным сердцем. Энн все время забывает его, и мне приходится носить его с собой. Он нужен ей сейчас, понимаешь? Она пользуется им, когда начинает задыхаться.
Она сняла с шеи висевший на шнурке баллончик и осторожно сделала шаг вперед.
— Не двигаться! — рявкнул Нельсон. — Стой на месте!
Не обращая на него внимания, Кэролин медленно двинулась по проходу, держа перед собой баллончик, точно крест, которой поможет ей усмирить вампира — Тома Кросса.
— Я сказал — стой на месте! — повторил Нельсон.
— Не мешайте ей, — сказал отец Коллинз. — Может быть, она сумеет уладить дело мирно.
— Спасибо, — сказала Кэролин. — Ей не обойтись без ингалятора.
— Нет, — прохрипела Энн, — Кэролин…
— У меня твой ингалятор.
— Нет, не подходи.
— Не бойся. Всё нормально.
— Нет, — выдохнула Энн. — Прошу тебя.
Рядом с алтарной балюстрадой Кэролин остановилась и посмотрела вверх, на распятое тело Христа над дарохранительницей. Она ощутила странный всплеск ликования, недоброе торжество победы. Беспомощному Иисусу, распятому на кресте, было далеко до Кэролин, которая вот-вот произведет фурор.
— Вот и я, — сказала она.
Она посмотрела на Тома Кросса. На глазах у него были слезы. Кэролин не ожидала, что он так раскиснет. «Тоже мне, мачо, — подумала она. — Похоже, бедняга не устоял перед чарами Энн». Кэролин взглянула на маленькую ладошку Энн, лежащую поверх его больших, грязных пальцев. Изящная рука Энн дрожала от возбуждения. «Вот и еще один попался, — подумала Кэролин. — Очередная жертва гипноза».
— Энн, — сказала она, — я принесла твой ингалятор.
— Нет, — сказала Энн, — не приближайся, отойди.
— Что с тобой?
— Я вижу твою ауру.
— Возьми свой ингалятор.
— Теперь я понимаю, кто ты.
— Я иду к тебе, — сказала Кэролин.
Она подвинулась чуть ближе, готовясь отважно нанести решающий удар. Перед ее внутренним взором пронеслись предстоящий завтрак в Бэндоне, морское побережье Калифорнии с ее живописными закатами, мойка машин в Лос-Анджелесе, дорога на Сан-Диего и наконец Мексика с бесконечным кайфом от марихуаны. Кэролин опустила указательный палец на головку баллончика, проверив, куда направлено сопло.
— Ингалятор от астмы, — провозгласила она. — Смотри в оба, Энн.
— Славься, Царица… — начала Энн.
— Славься, Царица, — повторил Том.
Кэролин отвернулась и зажмурила глаза.
С клокочущим рычанием, которое непроизвольно вырвалось у нее из горла, она брызнула в лицо Тому перцовым аэрозолем, щедро оросив его нос, глаза и рот. В ту же секунду он отпустил плечо духовидицы и, закрыв лицо руками, упал на пол, скорчившись, словно чудовищный эмбрион.
— Томми, Томми, — повторял он, хрипя и кашляя. — Томми…
— Ну что, получил? — мстительно сказала Кэролин. — Со мной лучше не связываться, мерзавец.
— Томми… — послышалось в ответ.
Ни разу в жизни он не чувствовал себя таким беспомощным. Никогда его не подвергали подобному унижению. Непонятная, обжигающая боль с новой силой пронзала его при каждом вдохе. Воздух превратился в орудие пытки, несущее смерть. Боль не ослабевала и не уходила. Том погрузился в мерцающую тьму. Он шарил руками в поисках духовидицы, но казалось, окружающий мир попросту исчез. Куда все подевались? Почему он один? За что ему такие страдания? Внезапно его зажмуренные глаза увидели свет, такой же ослепительный, как и тьма. «Матерь Божия! — взмолился он про себя. — Прошу тебя, не оставь меня!»
Позади него на спине лежала духовидица. Точно во сне, она посмотрела наверх, где, как птица, парил Иисус. Она увидела его загадочное, искаженное страданием лицо, худые руки, распростертые подобно крыльям, грудь, живот, его раны, его белоснежную кожу и тихо сказала: