— Кэролин! — сказал он. — Вас действительно не узнать.
— Наберите двадцать фунтов, — сказала она, — и вы станете другим человеком. Очень рекомендую беглым преступникам и шпионам.
— Но вы не преступница и не шпионка.
— Рада, что вы так думаете.
— Я ошибаюсь?
— Если бы я к ним принадлежала, я могла бы считать, что толстею осмысленно и целенаправленно.
Отец Коллинз подошел поближе к панно и заложил руки за спину.
— Вы изменили прическу.
— Пришлось покраситься в этот жуткий черный цвет, — сказала Кэролин. — И постричься. После чего осталось напялить бесформенную куртку, подкрасить глаза — и я больше не я.
— Это сработало, — сказал священник. — Я бы вас не узнал.
Кэролин растерла румяна на скулах.
— Я приехала инкогнито не просто так. Не хочу иметь дело с ее чокнутыми поклонниками. Обезумевшими христианами с остекленевшими глазами. Но мне хотелось посмотреть, что будет сегодня. И я решила, что вы меня не узнаете.
— Я рад вас видеть.
— Не лгите, святой отец.
— Как-никак вы были подругой Энн.
— Едва ли, — сказала Кэролин.
— Как вы можете так говорить? Вы…
— Я убила ее, — сказала Кэролин. — Вы не забыли?
Она снова уткнулась в триптих.
— У вас найдется несколько минут? — вдруг спросила она.
Священник подумал, что Кэролин явилась очень не вовремя. У него не было ни минуты. Через два часа здесь соберется около десяти тысяч человек. У грота уже ждали представители прессы. Маршрутные автобусы то и дело подвозили к стоянке новых паломников. Следовало подготовиться к открытию церкви, он хотел еще раз просмотреть свои записи, не говоря уже о проповеди; надо было еще раз хорошенько продумать порядок церемонии, проследить за министрантами и поработать с диаконами. К тому же через пятнадцать минут подойдет отец Батлер.
— Это не может подождать до завтра? — спросил он.
— Завтра я собираюсь в Сиэтл, святой отец. Там у меня уйма дел. Пообедать. Побродить по магазинам. Сходить к массажистке. Сами понимаете, отменить все это невозможно.
— Видите ли, сейчас я страшно занят.
— Я не отниму у вас много времени, — сказала Кэролин. — К тому же без вас не начнут.
— Это верно.
Кэролин нацепила на нос очки с тонированными стеклами, которые висели у нее на шее на тонкой серебряной цепочке. Это были очки для чтения, с изящными линзами в форме полумесяца.
— Вы отлично выглядите, — сказала она священнику. — Полны сил и энергии.
— Вы смотрите на мир через розовые очки, Кэролин.
— Честное слово, не более пяти минут, — пообещала та.
Они отправились в исповедальню, где Кэролин примостилась на краешек стула и, чтобы не выходить из роли, положила ногу на ногу, достала пилку и принялась обтачивать ногти.
— Вы помните, меня ведь тогда арестовали, — сказала она. — Но я не знаю, известно ли вам, что случилось дальше. Мы ведь не поддерживали отношения.
— Я почти ничего не знаю, — сказал священник и взглянул на часы. — Я был очень занят. У меня было полно дел. С тех пор я все время занят по горло.
Даже в очках Кэролин близоруко щурилась.
— Меня освободили под подписку о невыезде, продержав в тюрьме целых три дня. Думаю, вам бы там не понравилось. При этом мне здорово испортил настроение государственный защитник. Он сказал, что меня могут осудить за непредумышленное убийство второй степени. Из-за дурацкого перцового аэрозоля. Аэрозоля, который стал орудием убийства.
— Это не было убийством.
— Нет было.
— Произошел несчастный случай.
— Католики считают иначе.
— Выходит, вас мучает чувство вины?
— На моем месте оно мучило бы кого угодно.
— Так вы пришли ко мне из-за этого?
— Я не на исповеди.
— Что ж, как я уже сказал, это не убийство. Не стоит терзаться из-за того, что существует только в вашем воображении.
Кэролин неловко поменяла позу и перестала ожесточенно терзать свои ногти.
— И все же Энн умерла, — сказала она с нажимом. — Это факт, и мое воображение тут ни при чем. Вы же не станете с этим спорить?
— Но никто не винит вас в том, что случилось. Это просто стечение обстоятельств, все это звезды, а не сами мы, и так далее[36], правда, у Шекспира все было наоборот.
— Значит, вы не верите в судьбу?
— Пожалуй, нет.
— Вы верите в звезды?
— В метафорическом смысле.
— И что для вас стоит за звездами?
— Для меня это метафора Бога.
Кэролин повертела в руках пилку.
— Если вернуться к тому, с чего вы начали, — сказала она, — то во всем следует винить Бога.
36
Искаженная цитата из драмы Шекспира «Юлий Цезарь»: «Не звезды, милый Брут, а сами мы / Виновны в том, что сделались рабами» (пер. М. Зенкевича).