Поэтому Мок решил воздержаться от дальнейших контактов, и со временем он все глубже и глубже отступал в пещеры. На поверхности он все равно был не нужен — его невольные подопечные эволюционировали до стадии полной автономности.
Но даже богам ведома печаль. Однажды вечером Мок покинул свое убежите и поднялся на вершину горы. Звезды холодно сияли на небе, как встарь, но еще большее сияние источал простершийся внизу огромный город — свидетельство искушенности Мока и его воспитанников Его обуяла мимолетная гордость. Эти букашки, с которыми он играл, теперь играли с первичными силами этого мира — кузнецы собственной судьбы. Быть может, он, как их Бог, был неправильно понят и даже позабыт — неужели это имело значение? Они заслужили независимость, он им больше не нужен.
Заслужили ли? Мысль обдала Мока холодом — сильнее, чем ветер в горах. Эти существа создавали — но также и уничтожа ли. Их мотивы все еще были мотивами зверей, и зверьми они и были. Зверьми бы и стали, не поспевай осознание за достижениями. Их страсти никуда не делись, стали даже более явными, чем раньше, и теперь Мок не чувствовал гордости — одно лишь недоумение. Как он мог помочь?
Никак.
Голос пришел откуда-то извне, и Мок испуганно заозирался.
Поглощенный созерцанием города, он не заметил, как корабль бесшумно опустился с неба на землю — тот самый корабль странной формы, что давным-давно выбросил его сюда, корабль Сира — или, по меньшей мере, нынешний аватар сущности Сира.
Ты не можешь ничем им помочь. Не можешь удовлетворить их потребности. Ты уже и так сделал слишком много.
— Тогда за что ты так наказал меня? — взмолился Мок.
Наказал? Я оценил твою волю, одолел тебя, привел сюда — но все это не было наказанием. Тебя поместили сюда ради высокой цели. Твоя гордость и стремление себя показать были полезны в другом времени, в другом месте, как и гордость и стремление других…
— Других? — изумился Мок.
А ты думаешь, ты один взбунтовался? Как бы не так. Подобных тебе было великое множество. И они сослужили свою службу в других мирах по всей Вселенной. В мирах, где семена жизни нуждались в выращивании и бережном воспитании. Я выбрал их для решения своих задач, как и тебя. И ты, замечу, всецело преуспел.
— Дай мне продолжить! Надели меня всем необходимым, чтобы помочь им сейчас!
Увы, я не могу.
— Но я имею на это право! Я — их Бог!
Нет, Мок. Ты никогда не был их Богом. Я выбрал тебя, чтобы ты стал их дьяволом.
— Дьявол… — ошарашено пробормотал Мок и погрузился в глубокую медитацию. Он исследовал в голове давно отброшенные вместе с предыдущими воплощениями понятия, затерянные в памяти. Понятия добра и зла, правды и лжи, воплощенные во всех примитивных религиях миллионов примитивных народов.
Бог возник из этих понятий, как и воплощение противоположной силы. И во всех легендах, в каждом из бесчисленных мифов, картина была та же. Бунтарь был низвергнут с небес, чтобы искушать учением, чтобы дать запрещенные знания за определенную плату. Будучи в форме зверя, он прятался в темноте, в Преисподней с ее извечно полыхающими пожарами. И он был этим существом. Сир не лгал. Он был дьяволом.
— Гордыня побудила меня сыграть роль Бога, — сказал он и поник.
У тебя больше нет гордыни. Сейчас ты — сплошь милосердие и сострадание к этим созданиям, потенциальная для них угроза. Возможно, ты даже любишь их.
— Да, — признал Мок, — я чувствую к ним любовь.
Видишь, я не ошибся. С твоей помощью эти существа эволюционировали. Но ты эволюционировал тоже — потеряв гордость и обретя любовь. При этом ты больше не можешь играть роль их Дьявола. Твоя работа здесь выполнена.
— Но что же будет дальше?
Ответ пришел внезапно — не словами, но действием.
Мок больше не был заточен в теле зверя. Он был на корабле. Он парил над землей и смотрел на это существо внизу, на монстра, глодавшего собственный хвост и смотревшего на него выпученными глазами. Сущность Сира перешла к этой твари.
— Теперь, — сообщил Сир, — ради разнообразия ты займешь мое место. То самое, на которое ты некогда так сильно метил. Ты будешь сеять звезды, наводить порядок в хаосе и вести других к созиданию. И все это ты будешь делать с пониманием и любовью.
А что будешь делать ты? — спросил Мок.
— Я, — сообщил зверь, лениво помахивая хвостом, — возьму на себя твою роль и твою ответственность. Видишь ли, я тоже лишен пороков — многое во мне подлежит и доработке, и очистке. Быть может, я уничтожу многое из того, что ты создал здесь. Но, в конце концов, я могу привести их к истинному спасению — неисповедимы мои пути.