— Откуда ты?
— Из Сембии. С северо–запада от Ордулина.
Деррег сощурился. Он сказал, изучая выражение её лица:
— Ордулин — мёртвая земля. Его уничтожила Буря Теней. А Сембия — вассал шейдов и Нетерила.
Варра непонимающе посмотрела на него.
— С тобой всё в порядке? — спросил он.
У неё кружилась голова. Девушка помотала ею. Должно быть, она ослышалась.
— Не понимаю. Я только что уехала…
От новых схваток она согнулась пополам. Когда они прошли, её подхватили сильные руки и посадили на Рассвета. Она уселась в седле покрепче, насколько смогла. Деррег сел позади неё и обхватил руками, прицокнув коню.
Девушка зашипела от боли, когда жеребец побежал. Одну руку она прижала к животу, чувствуя, как шевелится внутри ребёнок.
— Аббатство здесь рядом, — сказал Деррег. — Скажи мне, если не сможешь больше терпеть.
— Пока терпимо, — ответила она. — Но, пожалуйста, поспешим.
Остальной патруль сомкнулся вокруг них, и они поехали по перевалу. По мере того, как они двигались по вьющемуся, петляющему пути со множеством тупиков и развилок, дорога сужалась. Вокруг сгустился туман, густой и бледный, ухудшая видимость. В ушах у Варры зазвучал шёпот, свистящие слова, значение которых ускользало прочь за мгновение до того, как она успевала их осознать. Ей показалось, что она услышала имя Эревиса в этих шепотках, а ещё — его другое, настоящее имя: Васен.
— Постарайся не обращать внимания на шёпот и на всё, что увидишь, — мягко сказал ей Деррег.
Она кивнула, наедине со своей болью.
— Пожалуйста, быстрее.
В тумане возникали лица, мужчины и женщины с похожими на дыры глазами. Через несколько секунд они рассыпались, увядали, как забытые воспоминания. Она плотно закрыла веки, но туман всё равно цеплялся к её одежде, лип к её животу. Голоса по–прежнему шипели ей на уши, шептали про её ребёнка.
Это дитя, говорили они.
Он будет видеть сны об отце.
А отец — о нём.
— Они меня знают! — испугавшись, воскликнула Варра.
— Нет, — ответил Деррег. — Это голоса духов, что служат Оракулу и стерегут дорогу, но для нас они безвредны. Они просто сбивают тебя с толку. Не слушай их.
Варра сглотнула, кивнула, и перестала обращать на голоса внимание. Скоро она утратила всякое чувство направления. Проход был лабиринтом, а голоса духов притупляли её чувства, затуманивали разум. Мгновения тянулись с болезненной медлительностью. Она попыталась силой воли оттянуть рождение своего ребёнка.
Рождение ребёнка Эревиса.
Ребёнок, твердили голоса. Ребёнок.
Она зажмурила глаза, задумавшись, где сейчас Эревис, в безопасности ли он. Он покинул её, чтобы спасти друга, и она смирилась с этим, но всё равно скучала по нему, и всегда будет скучать. Она надеялась, что у него всё хорошо, но в голове эхом звучали слова Деррега. Ордулин — мёртвая земля. Сембии нет.
Как это могло случиться так быстро?
— О боги, — прошептала она, догадавшись. Это казалось невозможным, и всё же…
— Что случилось? — спросил Деррег.
— Какой сейчас год? — задала она вопрос срывающимся голосом. Она собралась с силами, ожидая ответа. Стук сердца отдавался в ушах.
— Год? — отозвался Деррег. — 1450 по Летосчислению Долин.
Ребёнок задёргался внутри и она вскрикнула.
Ребёнок идёт, сказали голоса.
— Ты в порядке? — спросил Деррег.
Она кивнула, когда одна боль прошла, уступая место другой.
1450.
Как могло такое случиться?
Семьдесят лет для неё пролетели за несколько мгновений. Она боролась с этим осознанием, но потерпела поражение. Это казалось невозможным. Её ребёнку исполнилось семьдесят лет ещё до его рождения.
Она начала плакать, не от боли, но от скорби по всему тому, что она утратила, по тому, что оставила позади.
— Как такое может быть? — прошептала она, и ответа не было.
Если Деррег и услышал, он тоже не стал ничего отвечать.
Они вырвались из тумана, оставляя голоса духов позади. Полными слёз глазами она следила, как последнее сверкающее серебро солнца скрывается за горами на западе, смотрела, как длинные тени от горных вершин протягиваются по равнине. И без того скудный свет сменился полной тьмой. Они достигли лесистой долины. Среди деревьев стояло простое каменное аббатство.
Голова жреца появилась у неё между колен. Его редкие волосы прилипли к бледному, в старческих пятнах черепу. В блеклом свете фонарей на его щеках залегли тени.
— Чтобы спасти ребёнка, ты должна начать тужиться, когда я скажу.