Другая черта не без связи с иудео-христианским богословиемэсхатологического явления креста — это сведения IV века о появлениях креста на небе. Оставим в стороне темный вопрос о появлении креста на Мильвийском мосту и обратимся к свидетельствам Кирилла Иерусалимского. У него мы находим учение об эсхатологическом кресте: "Спасительный трофей Христа, крест, появится однажды снова, спустившись с небес. Трофей Царя будет идти перед Ним, чтобы иудеи, видя Того, Кого они распяли и покрыли позором, огорчившись, обратились, в то время как мы восторжествуем, прославляя крест" (Cat.,13,41; PG 33,821 A-B).
В другом месте Кирилл более подробно описывает эсхатологический крест: "Каково будет знамение Его Второго Пришествия, так что никакая власть не сможет остановить Его? Тогда, — сказал Он, — появится на небе знамение Сына Человеческого. Истинным и собственным знаком Христа является Его крест. Знамение световидного (φωτοειδής) креста идет перед Царем" (XV,22, col.900 B).В Послании Константину Кирилл так описывает явление креста в Иерусалиме: "В день Святой Пятидесятницы, к третьему часу, огромный крест света (φως) появился в небе, простираясь от Святой Голгофы до Святой Елеонской горы. И это явилось не двум или трем людям, а целому городу. И речь не идет о <...> мимолетном видении. Но в течение нескольких часов можно было его созерцать над землей, и он затмевал солнечные лучи своим ярким сиянием" (4, PG XXXIII 1169 B-C) (3). Обратим внимание на упоминание Елеонской горы, которая находится на восток от Иерусалима.
Очевидно, что Кирилл связывает это знамение с явлением эсхатологического креста, предвестником которого оно является: "Это чудо, о царь, согласное со свидетельствами пророков и со святыми словами Христа в Евангелиях, исполнилось ныне и еще более исполнится некогда. Ведь в Евангелии от Матфея Спаситель, говоря ученикам о будущем, говорит им в ясном пророчестве: Тогда явится знамение Сына Человеческого на небе" (6,1172 С). Здесь мы обнаруживаем не просто литургическое, но мистическое, в рамках традиции, развитие темы иудео-христианского эсхатологического креста. Следует отметить, что Кирилл ссылается на testimonia (свидетельства) Ветхого и Нового Заветов, относящихся к появлению креста на востоке.
ТИПОЛОГИЯ КРЕСТА
Итак, для иудео-христианства крест не просто древо, на котором был распят Христос. Это духовная реальность, таинственная, живая, которая сопровождает воскресшего Христа. Если мы попытаемся уточнить эту реальность, мы увидим, что в некоторых случаях она идентична Самому Христу. Это мы видели в Деяниях Иоанна и в Евангелии Петра. Но здесь нет обычного смысла, с самого начала иудео-христианство пыталось отнять у креста материальную сущность — дерево, чтобы придать ему богословское значение. Крест не только орудие казни Христа. он также богословское понятие, которое выражает спасительное содержание, δύναμις, Страдания Христа. А также, как пишет Иустин, "он — великий σύμβολον (знак) силы и могущества Христа" (1 Апол., LV,2). Итак, идею спасения крест выражает через все, посредством чего он видим, ― через материю, форму, положение. Таким образом, перед нами очень богатое и разнообразное представление о различных символических значениях креста, поскольку они выражают его скрытое содержание, его таинственную сущность. Эти символы были заимствованы либо из прообразов Ветхого Завета либо из символов, взятых в природе. Они развивают иудео-христианское учение об искуплении.
Использование Ветхого Завета здесь особенно интересно с точки зрения методологии. Testimonia как таковые не происходят от иудео-христианства, они представляют собой лишь пророческое доказательство непрерывности двух Заветов. Но иудео-христианское богословие отрывает Testimonia от их исторической реальности и использует отдельные образы, превращая их в категории мифа, через которые выражает свои концепции. Это превращение подобно тому, какое совершил Филон со Священным Писанием с целью выразить через Св. Писание собственное богословие. Это некая мифологизация Ветхого Завета посредством богословия является одной из характерных черт иудео-христианства, и мы находим ее и в учении о кресте.
Первая группа Testimonia состоит из предыизображений креста в Ветхом Завете. Древность этихизображений креста подтверждается тем, что они появляются со времени Нового Завета. Например, упоминание о медном змие в Евангелии от Иоанна. Оно также встречается в Testimonia о кресте у Псевдо-Варнавы: "В другой раз, когда Израиль сражался, Моисей предобразил Иисуса, чтобы показать,что Христос должен будет страдать и воскреснуть, в то время как его считали погибшим на кресте" (XII,5). Этот образ существует почти во всех сборниках. Оно встречается и в Диалоге Иустина (XCIV,3, CXXXI,4), в Adversus Marcionem Тертуллиана (III,18; см. De idol., V,3).
Но везде крест связывают с другим прообразом, а именно с Моисеем, простиравшим руки в виде креста и таким образом обеспечившим победу евреям. Как заметил Мансон, этот прообраз параллелен первому. Вероятно, поэтому он входил в апостольские Testimonia. Только получилось так, что один упоминается в Евангелии, а другой нет. О Моисее пишет и Варнава: "Дух Святой говорит в сердце Моисея, внушая ему принять образ креста и того, кто должен был страдать на нём" (XII,2). Акцент делается на побеждающей силе креста. Об нем сказано и в Оракулах Сивилл, точнее, в отрывке, где перечисляются свойства креста: "Именно тебя Моисей изобразил, когда поднял свои святые руки, торжествуя верой над Амаликом, чтобы народ узнал, что жезл Давида был избран и прославлен Богом Отцом" (VIII, 250-253). Иустин несколько раз повторяет: "Не из-за того, что Моисей молился, народ имел преимущество, но из-за того, что он изображал крест" (ХС,5,см. СХ1,1, СХ11,2, СХХХ1,4). О том же пишут Ириней (Dem., 46) и Тертуллиан (Adv. Marc.,III,18), Киприан цитирует в своих Testimonia и добавляет: "Через это знамение креста Амалик был побежден Христом через Моисея" (II,21) (4).
Наряду с этими главными Testimonia, относящимися к форме креста, ветхозаветные свидетельства содержат и другие свидетельства. Варнава цитирует Ис. 65,2: "Весь день простирал Я руки свои к народу непокорному" (XII,4). Эту же цитату приводит и Ириней (Dem, 79, РО XII, 792), Киприан (Test., II,20), Иустин (Dial., XXIV,4, CXIV,2). В отрывках из Феодота мы читаем: "Крест — знак границы в Плероме. Поэтому Иисус, неся семена на своих плечах, вводит этим знаком их в Плерому, так как Иисус называется плечами семени, а Христос — головой. Но они ("психики") не познали силы знамения" (42, SC 149-151). Источникэтой темы мы находим у Иринея, комментирующего Ис. 9,5: "Власть на его плечах". Он пишет: "Это образноевыражение указывает на крест, на котором он распростер свои руки. Действительно, этот крест указывает на Его могущество, то есть Он является знаком Его царства" (Dem., 56, см. Тертуллиан Adv. Marc., III,19).
Среди первоначальных изобращений креста следует упомянуть то, что во время Исхода косяки и перекладины еврейских домов были помазаны кровью агнца для того, чтобы отвратить ангела-истребителя. Об этом пишет Иустин (Dial.,CXI,3). Это точка раздела всего литургического символизма ― как дома евреев были отмечены крестообразно кровью агнца, так христиане отмечены после крещения знамением креста. Форму креста можно увидеть и в жарке агнца на двух вертелах (Dial., XL,3) (5).
Следующая тема ― рога [церк.-слав. роги]. Это слово означает рога животного, а также пересекающиеся перекладины креста (6). Так Иустин видит образ креста во Второзак. 33,13-17: "Роги того, у кого один рог, нельзя рассматривать иначе, как форму креста. Единственный рог — это вертикальная перекладина, которая, действительно, образует крест при пересечении ее горизонтальной перекладиной. По середине устраивается выпуклость, на которой распинали осужденных, которая представляла еще один рог, образованный другими" (Dial.,XCI,2).
Обратим внимание, что в этом тексте есть указание, кроме четырех концов креста, на рог, являющийся выпуклостью, служивший опоры для осужденного. На эту деталь указывает Тертуллиан (Ad.Nat. I,12,GSEL,82), и Ириней говорит об этом среднем роге, in quo requiescit qui clauis affigitur (Adv.haer., II,24,4). Но нас здесь интересует указание во Второзаконии на силу буйвола или носорога. Так это понимает Иустин. Крест также представляет непреодолимую силу, и прежде, чем цитировать Второзак. 33,17, Иустин добавляет: "Чтобы открыть другим способом силу (ισχύς) креста" (XCI,1). Эта тема появляется и у Тертуллиана (Adv. Marc., III,9).