О, камни вы! о, звери вы! —
Любовь из сердца гоните:
Скорей заплачет дерево,
Чем вы слезу пророните…
Вы тусклы, точно олово! —
Ни в бой вступить, ни в храм идти;
Ни праздника веселого,
Ни подвига, ни памяти…
И вас рукой железною,
Во имя Бога вражьего
Распнут над красной бездною,
И вы сгниёте заживо!..
«Я знаю, ненависть — злой грех…»
Я знаю, ненависть — злой грех
Своих врагов простил давно я.
Забыл я всё, забыл я всех,
И в сердце умерло былое.
Но как простить чужих врагов,
Чьи руки губят братьев милых?
Для них не знаю светлых слов,
Любить их, Боже, я не в силах!
Я знаю, меч — начало зла,
Мне для себя его не надо:
Хоть мало сил судьба дала,
Но имя Божье мне ограда.
Но если гибнут брат, сестра,
И Смерть стоит у их порога,
Тогда пусть будет сталь остра:
Моя любовь мне ближе Бога!
«Жуткая осень. Конец октября…»
Жуткая осень. Конец октября.
Ночь непробудная. Медлит заря.
Месяц кровавый в недвижной реке.
Песни и крики, и пляс в кабаке.
Голь разгулялася. Брань. Самогон.
В дыме табачном не видно икон. —
«Попили кровушки нашей! теперь…
Мести, расплаты потребовал звёрь:
Дай ему крови, — ты сам виноват,
Сытый, безжалостный Авеля брат!
Мстит за отцов он, за жён и невест,
Мстит, сам не зная, за попранный крест. —
«Мы вам покажем, растак вашу мать,
Как на войну мужика посылать!
Что мы — бараны аль стадо овец?
Ладно, вот будет победный конец…
За нос водили, что малых детей, —
Знаем, чем пахнет от барских затей.
Выкуси… хватит!» — На волка похож! —
Дай ему сердце за чёрную ложь.
Сам ты ковал ему эти мечи;
Выкормил зверя, теперь — получи… —
«Адом пужали вы тёмный народ…
Будете помнить семнадцатый год!
Мы вам пропишем: не хуже, чай, вас!» —
Слышишь в их вопле Божественный глас?
Людям и небу ты лгал свыше сил,
В сердце народном ты Бога убил, —
Жизнью заплатишь за мрак и за гнёт,
Твой же потомок тебя проклянёт! —
«С бабами нашими любите спать?
Будет и бабам теперь благодать:
Пусть-ка попляшут в господских шелках,
Барские кольца на ихних руках!
Девкам картинки дадим, зеркала,
Шляпки да зонтики… Наша взяла!» —
Вот она кара земного пути!
Сердце пустое, скорее плати.
Грабь, что награблено, злое от зла,
Вечное жуткое: наша взяла…
Грех и безумие, стыд и позор, —
Время и Дьявол вам точат топор!
Бог не откликнется, — лжива мольба:
Деспоту — участь его же раба.
Хладное сердце тяжело свинца;
Злое от злого, и — так без конца… —
Голь разгулялась!.. Брань. Самогон.
В дыме табачном не видно икон.
Стонет за окнами тягостный мрак
Ветром охрипшим и воем собак.
Ночь непробудная. Медлит заря.
Жуткая осень. Конец октября.
«Разве сны кристальней…»
Разве сны кристальней
Только в чёрной спальне?
Разве могут сниться
Только злые лица?
Разве перемена
То же, что измена?
Разве маска грима
То же, что и схима?
Разве винограда
Иноку не надо?
Разве блеск жемчужин
Нищему не нужен?
Разве: дорогое,
Значит: никакое?
Разве: не забуду,
Значит: лживым буду?.. —
Хоть вопросы — шутка,
Но ответить — жутко!
«Как печаль твоего поцелуя…»
Как печаль твоего поцелуя,
Эта ласка осеннего дня. —
Не грустить по тебе не могу я:
Всё терзает и ранит меня.
Как признанье моё без ответа,
Взор осеннего неба погас. —
Я люблю и страдаю за это:
Красота и любовь — не для нас.
Как душа твоя грустно-немая,
Этот милый осенний покой. —
Только прошлому жадно внимая,
Я живу своей Божьей тоской.
Как осенние ночи в туманах
И как поздний цветок в ноябре,
Я тужу в заколдованных странах
По тебе, как по светлой заре…