Тогда… но нет небесных слов, —
Нельзя сказать о том земными,
Что там, у райских берегов
Живёт в блаженном Серафиме!
«В Раю Господнем на престоле…»
В Раю Господнем на престоле
Горит твое святое имя:
Молюсь ему, люблю до боли
И не сравню его с другими.
Какая тайна в самом слове:
Россия! — царство откровений,
Шесть букв из пламени и крови
И Царства Божьего ступеней!..
«За книгой, за вином; в дворцах ли, в конуре ли…»
За книгой, за вином; в дворцах ли, в конуре ли;
В пустыне, в суете ль; в болотах иль в степях;
Свершая гордый путь, бредя ль совсем без цели;
Хорошим иль дурным; свободным иль в цепях;
С другими ли, один; меж роз иль на соломе;
Распутным иль святым; чтоб падать иль любить;
В шантане ли, в скиту, иль в сумасшедшем доме, —
Но только лишь бы жить! Как можно дольше жить!!.
«Свою кончаю Литургию…»
Свою кончаю Литургию
Не красоте земного плена:
Пускай поют её другие, —
Страшна мне Господу измена.
В моей душе иные зёрна. —
Они дадут иные всходы…
О, как мне жить теперь просторно!
О, как смешны былые годы!
Весь Божий мир — моя обитель,
Звени моя в ней Литургия:
Прими её, Христос-Спаситель!
Люби её, моя Россия!
I. «Как не берег первосвященник…»
Как не берег первосвященник
За подвиг службы алтарю
Людских даров, их лгущих денег,
Так я молюсь, так я творю.
Поят наградой тяготится,
И дар земной его стыдит:
Он не наемник, не блудница, —
С ним Бог по-Божьи говорит…
Но если так любим он вами,
Что вы умеете гореть,
То чтить должны его вы знамя
И с ним страдать, и умереть.
Другой любви ему не надо,
Но всё равно: он будет ваш…
Поэт! лишь Бог — твоя отрада:
Всё остальное — злой мираж!
II. «Порвал я страсти знойной путы…»
Порвал я страсти знойной путы
И цепь страданий расковал;
Сгорели алые минуты,
Исчезли мрак и холод скал.
Я — вечный путник, я — прохожий,
Я — рыцарь Господа-Христа:
Во мне теперь лишь голос Божий,
Молчит земная суета.
Ни пир, ни думы кабинета!
Ни жар любви, ни черный скит!
Ни нежных слов, ни пистолета! —
Весь мир был мною пережит…
Изведал все земные чары,
Путём греха я к небу шёл,
Смиренно принял все удары
И бросил призрачный престол.
Обман любви был так коварен,
И слаще я не знал отрав:
За всё я Богу благодарен, —
Его великий Суд был прав.
Впитал я всей земли пороки:
Хулил, дерзал, над всем смеясь;
Себя готовил я в пророки,
Роняя крест и душу в грязь…
Теперь погас последний морок, —
Земля и небо тут во мне:
Весь мир теперь до боли дорог,
С людьми я, как наедине.
Иду… иду… легко, без шума,
В пустыне больше не кружа:
Зовёт меня благая дума
И светлой Вечности межа!..
О, вейся, вольная дорога
Меж гор, лесов в потоке дней:
Слуга я родины и Бога,
Сын верный Матери своей!
А если ты, меня ревнуя,
Придешь ко мне когда-нибудь,
Тебе свой посох протяну я
И покажу на крест и путь!
III. «Итак, поэт достиг предела!..»
Итак, поэт достиг предела!
Любовью сердце утоля,
Оставлю здесь я томик белый
Тебе, о, милая Земля…
Как ты, душа моя блуждала.
Прожив два раза жизнь свою,
Па небе песни те слыхала,
Что здесь теперь тебе пою.
Всё просто в них, как взор ребёнка;
Любя тоски своей прибой,
Скорбел в тиши, смеясь не звонко,
Грешил без злобы, но с мольбой.