- Нет, Сань, я что-то тебя не пойму! Может, ты еще и женишься на ней?..
Белов молчал, и недовольный Космос, еще раз демонстративно пожав плечами, отошел в сторонку - к настороженно притихшим Пчеле и Филу.
- Пойдем, - коротко бросил, наконец, Саша девушке и, не оборачиваясь, зашагал к рощице по соседству.
Лена догнала его уже среди деревьев. Поравнявшись с ним, она тихо спросила:
- Саш, это Муха, да? - Лена попыталась коснуться его разбитой брови.
- Цокотуха... - отвернув от ее руки голову, мрачно буркнул Белов.
- Саш... - Что?
- Саш, понимаешь, два года - это, правда, слишком долго... срывающимся от неловкости голосом бормотала Лена. - Я не виновата...
- Да? А кто виноват? Папа Римский?.. Кто?.. - Белов развернулся к девушке и заглянул ей в лицо. - Скажи - может, я пойму...
Она стояла перед ним, опустив глаза, потерянная и жалкая, и молчала. Сегодня на ее лице не было ни грамма косметики, гладкие волосы были собраны в простой хвостик. Именно такой, а вовсе не размалеванной фифой, вспоминал ее Саша в армии. И именно такой, прежней Лене Белову вдруг захотелось объяснить - какую боль она ему причинила.
- Ну загуляла - да черт с тобой! Но ты напиши, поставь в известность! - то и дело пожимая плечами, с болью в голосе продолжил он. - Я как дурак... как лох вообще... Через всю страну, на крыльях... Спать не могу, есть не могу... Приеду - женюсь, думаю...
- Саш, - Лена вдруг остановила его, положив ему на плечо руку. - А хочешь - трахни меня!
- Что-о-о-о? - выдохнул ошеломленный Белов.
- То! - поняв, что сморозила что-то не то, истерично выкрикнула она. То! Правильный ты наш! Ну надо же - честно служил, а девушка изменила! Ну так трахни меня! Вот она я - здесь! Ну! Ты же этого хочешь!..
Саша прищурился и, еле сдерживаясь, ледяным тоном отчеканил:
- Ты из-под Мухи давно?
- Ой, Саш, я сама не знаю, что несу! - Лена замотала головой от отчаянья и, схватив Белова за рукав, жалобно зачастила. - Ну прости меня, Сашенька! Миленький, родной, прости, прости!!! Вот видишь? - она протянула ему на ладони простенькое колечко, которое ей подарил когда-то Саша. - Я же люблю тебя, ну прости, прости пожалуйста!..
- Бог простит, - покачал головой Белов и тут его прорвало: он схватил колечко и, зашвырнув его в кусты, яростно закричал: - Все! Не попадайся мне больше! Все!!!
Развернувшись, он бросился прочь - не выбирая дороги, наобум, напролом через кусты...
- Саша!! Саша!!. - кричала ему вслед Лена, размазывая по лицу слезы вины и отчаянья.
Белов остановился только тогда, когда эти крики затихли. Он обхватил руками голову и опустился на землю. Его буквально трясло от злости, обиды и отвращения. В ушах эхом звучали слова Лены: "А хочешь - трахни меня!" С каким обыденным бесстыдством она предложила это? Как у нее только язык повернулся? Как она могла?!
И тут он, наконец, понял - могла. Могла, потому что никогда не была той, какой он себе ее представлял! Она просто была другой - настоящая Лена Елисеева. Та Лена, которую он любил, никогда, ни при каких обстоятельствах не стала бы шлюхой. Эта - стала.
Та, наверное, скорее откусила бы себе язык, но не произнесла бы этих мерзких слов. Эта произнесла их легко и просто, словно предложила ему не себя, а, скажем, сигарету...
Мучительно, с болью и разочарованием Саша осознавал, что его любовь оказалась всего лишь иллюзией. Просто он был слишком наивен. Да, наивен, доверчив и глуп. Что ж, теперь он будет умнее. Как говорится - спасибо за науку!
Итак, отныне у него нет девушки. Зато у него есть друзья, настоящие друзья, и сейчас они его ждут.
Белов глубоко вздохнул и встал - надо идти. Вдруг он почувствовал озноб. Подтянув молнию куртки к самому подбородку, Саша поднял голову.
Над парком вовсю гулял холодный ветер, он рвал с веток желтеющую листву, скручивал из нее вихревые жгуты и гонял их меж стволов деревьев. Все, лето кончилось.
"Осень, - подумал Белов. - Вот уже и осень..."
XII
Вечером, после работы, в райотделе милиции на скорую руку накрыли стол. Повод был более чем уважительный - обмывали звездочку Володи Каверина.
Виновник торжества, смущенно посмеиваясь, поднял граненый стакан с водкой, на дне которого посверкивали три позолоченные звездочки.
- Представляюсь по случаю получения очередного звания - старшего лейтенанта милиции, - доложил он по заведенной издавна традиции и поднес почти полный стакан к губам.
- Давай-давай! - загалдели, подбадривая его, коллеги. - Ну-ка, за маленького полковника!.. За то, чтоб - не последняя! Чтобы генералом стал!..
Каверин медленно выпил водку до дна и вытряхнул себе в рот все три звездочки. За столом одобрительно загудели - ритуал был соблюден в точности - и дружно зазвенели стаканами.
В этот момент в дверном проеме показалась голова в кожаной кепочке. Каверин тут же заметил Шведа и, выплевывая звездочки на ладонь, кивнул сейчас, мол, подожди. Он ухватил со стола бутерброд потолще, откусил от него сразу чуть ли не половину и вышел в коридор.
- Поздравляю, - улыбнулся Швед.
- М-м-м-м... - промычал набитым ртом Володя.
- Можешь поговорить?
Продолжая двигать челюстями, Каверин кивнул и показал в сторону лестничной клетки.
- Ну что, принес? - спросил Володя, дожевав, наконец, свой бутерброд.
Швед протянул ему видеокассету.
- Вот, записал... "Рэмбо - первая кровь". Милиционер открыл коробку там, вместе с кассетой, лежали несколько стодолларовых купюр.
- Ты что, охренел?! - прошипел Каверин, воровато оглядываясь и пряча деньги в карман.
- Твоя доля, - пояснил Швед. - Мне тут отъехать надо...
- Что случилось?
- Да все нормально...
Они вышли на лестничный марш, и Швед, чуть помявшись, сказал:
- Я что сказать хотел... Муху-то давно пора было притормозить, он уже всех напрягать начал. А теперь поспокойнее будет - поймет, что не все коту Восьмое марта! А пацан этот, я считаю, молодчик. Конфликт-то он уладил...
- Я даже слушать ничего не хочу! - рявкнул вдруг Каверин. Его уже заблестевшие было от водки глаза сжались в холодные и злые щелки. - Муха мой родственник, ясно?! И вообще мне этот... как его - Белов, да? Так вот, он мне не пон-ра-вил-ся! - он произнес это слово по слогам, внушительно и веско.