Проблема здесь вот в чем – санкции никогда раньше не демонстрировали особой эффективности. Санкции кажутся нам эффективными потому, что благодаря им нам, кажется, удалось привести Иран к столу переговоров. Но там речь шла о всеобъемлющих мерах, которые приняли почти все страны – а происходит такое крайне редко. Согласно одному исследованию, в период между 1945 и 2005 годами только в трети случаев санкции привели к нужным результатам. Как отмечал в 1997 году в своем эссе для журнала Foreign Affairs дипломат Ричард Хаас, санкции срабатывали лишь в отдельных случаях – например, в Боснии, в Ираке, правительство которого удалось заставить прилежнее соблюдать резолюции ООН, а также, возможно, в Пакистане и в некоторых других странах.
Иногда санкции приносили больше вреда, чем пользы. Например, пишет Хаас, меры, принятые в отношении Гаити в девяностые годы двадцатого века, сильнее всего ударили по бедным, что привело к массовому исходу населения страны во Флориду и сильно отяготило экономику этого штата. Он также отмечает, что эмбарго на поставки оружия в Боснию несоразмерно навредило мусульманскому населению и усугубило их бедственное положение.
И нельзя забывать, что, в отличие от Ирана, над которым также висит опасность нападения со стороны Израиля, санкции против России не сочетаются с угрозой применения силы. Россия также гораздо в меньшей степени, чем Иран, изолирована от глобальной экономики.
Многие европейские страны зависят от российских энергетических поставок. Россия обеспечивает примерно третью часть газа, потребляемого Евросоюзом. Именно поэтому санкции ЕС в общем и целом были довольно беззубыми. За одним исключением, которое действительно, по-видимому, эффективно. Я говорю о ядерном оружии в санкционном арсенале: отключить Россию от системы SWIFT*.
SWIFT – это сеть, которая позволяет финансовым институтам безопасно обмениваться данными. Ей пользуются более 10 с половиной тысяч банков в более, чем 200 странах, чтобы осуществлять международные денежные переводы. Великобритания призывает ЕС заблокировать доступ России к этой сети.
Это приведет к обширным последствиям, повлияет не только на торговлю и инвестиции, но и на миллионы других повседневных финансовых операций. Именно так США поступили с Ираном в 2012 году, убедив частную сеть банков. Иранской экономике был нанесен существенный ущерб. Несмотря на попытки Великобритании, ЕС не расположен применить это оружие.
ЕС не стремится использовать и настоящее оружие. Европа, по существу, к военному делу больше не имеет отношения. Крупнейшие европейские страны тратят на оборону сущие гроши. Возможно, это изменится – но не сейчас.
Однако США и ЕС провели «красную линию». Теперь им необходимо применить какие-то меры, которые чувствительно ударят по России, чтобы Владимир Путин согласился на переговоры о разрешении украинского кризиса.
Если этого не произойдет, европейскому континенту не светит ничего хорошего. Его экономика погрязла в кризисе, вскоре пройдет сепаратистский референдум в Шотландии, и во всех странах растут антиевропейские общественные настроения. По выражению обозревателя Энн Аппельбаум, это может стать концом привычной нам Европы.
О радикальном исламе
Фарид Закария, ведущий: Господин президент, интервью с Вами – большая честь для нас.
Барак Обама, президент Соединенных Штатов Америки: Рад Вас видеть, Фарид.
Закария: Сенатор Линдси Грэм выражает обеспокоенность тем, что Вы не готовы признать, что Америка сегодня находится в состоянии религиозной войны. Многие отмечают, что Белый Дом старательно избегает употреблять словосочетание «исламские террористы». В связи с этим, у меня к Вам вопрос: мы воюем с радикальным исламом или нет?
Обама: Знаете, я думаю, что ситуацию нужно понимать так: из среды исламских общин в определенных точках планеты вышли элементы, которые извратили эту религию, приняв за основу нигилистскую, искаженную, практически средневековую интерпретацию ислама.
И от этих элементов страдают многие страны.
Вместе с тем, я категорически не приемлю мнения, что такое положение дел ведет к религиозной войне. Большинство мусульман отвергают такую трактовку ислама. Они считают, что это движение вообще не имеет отношения к исламу.