Бригадный комиссар Д. ОРТЕНБЕРГ
«ГЕРОИЧЕСКАЯ КРАСНОАРМЕЙСКАЯ»
В огне и дыму боев с японцами родилась фронтовая газета «Героическая Красноармейская». Так назвали ее бойцы Халхин-Гола.
…У центральной переправы расположилась саперная рота 11-й танковой бригады, первая принявшая бой с японцами. Беседовавший с саперами — начальник политотдела сообщил, что скоро начнет выходить фронтовая красноармейская газета. Названия ее еще не было. Саперы сами предложили назвать красноармейскую газету «Героической», как символ героической борьбы, которую вели и ведут наши- войска с врагами. Сапер горячо поддержали находившиеся рядом красноармейцы 24-го стрелкового полка, артиллеристы и танкисты. Так возникла «Героическая Красноармейская».
Воспитание героизма, мужества и самоотверженности было центральной задачей газеты. Доблести и отваге наших бойцов газета посвящала много заметок, передовые статьи, специальные полосы.
Но самой удачной формой следует признать очерки, которые почти ежедневно печатались в газете под постоянной рубрикой «Герои Халхин-Гола». Это были литературные портреты, отображавшие жизнь, дела и подвиги людей фронта. Авторами этих портретов являлись преимущественно писатели, работавшие в редакции. Особенное впечатление производили на бойцов теплые, задушевные очерки писателя Вл. Ставского. Он все время находился непосредственно с героями своих очерков, жил с ними в окопах, вместе с ними отважно сражался против японцев и поэтому знал не только боевые дела людей, но и сокровенные думы их, душу. Вот почему очерков Ставского все ждали, читали эти очерки с трепетным волнением.
В дни боев с врагами каждая заметка о геройстве нашего человека, даже одно только перечисление фамилий отличившихся людей, имеет неоценимое значение. Это поощряет бойцов, воодушевляет их на новые подвиги. А очерки о героях Халхнн-Гола являлись своего рода доской почета. Не раз бывало красноармейцы обращались в редакцию с просьбой «опубликовать нашего пулеметчика в герои Халхин-Гола».
В этих очерках писали не только о всем известных, самых выдающихся участниках боев, о таких, как комбриг Яковлев, командиры полков Кравченко и Ремизов, комиссар Калачев. Газета находила и популяризировала имена рядовых, малоизвестных людей, мужественно и отважно сражавшихся с врагами: пулеметчика Рыбалки, истребителя Акимова, комсомольца Зазули, парикмахера Веры Вадовской и многих других. Газета этим самым показывала, что их подвиги под силу каждому бойцу, и звала людей на эти подвиги.
Вначале нас смущал размер очерков. Они занимали обычно три колонки. Мы боялись, что в условиях окопной жизни и непрерывных боев людям будет трудно и даже невозможно прочитать большой очерк. Но когда я пошел за советом к красноармейцам, то увидел, что в узеньком окопе, где сквозь густые (ветки кустарника еле пробивается луч света, бойцы прочитывают эти очерки от первой до последней строки. Все сомнения сразу исчезли. Сотни бойцов, которых я лично опрашивал, в один голос заявляли, что именно размер очерков не должен нас смущать. А красноармеец Червяков образно выразил свою мысль:
— Все заметки мы читаем с интересом, а тут, — показывает пальцем на очерк, — мы отдыхаем…
Освещение героики боев всегда было и должно быть главным в газете. Однако здесь необходимо избежать двух ошибок. В первых номерах «Героической Красноармейской» была как-то напечатана заметка под заголовком: «Японцы удирали, как испуганные зайцы». Toв. Мехлис, внимательно следивший за работой газеты, указал нам на неправильный тон этой статейки. Верно, что по стойкости и героизму воинов с Красной Армией не может сравниться ни одна армия в мире. Но нельзя было закрывать глаза и на то, что неграмотный, забитый и обманутый японский солдат, терроризированный офицерами, проявлял большое упорство, особенно в обороне: даже раненые отстреливались, а в плен не сдавались. Вот почему нельзя было печатать этой заметки под таким крикливым заголовком. Она неправильно — ориентирует, размагничивает бойцов.