С другой стороны, рассказывая об успехах и победах красноармейцев, подразделений, нельзя допускать никаких преувеличений. Нужно тщательно проверять материал. У нас достаточное количество действительно чудесных подвигов, героических эпизодов, чтобы не сочинять и не преувеличивать.
Воспитание героизма неотделимо от борьбы за железную воинскую дисциплину, за выполнение воинской присяги.
Некоторые газеты, освещая эпизоды героизма, совершенно умалчивают об отрицательных явлениях фронтовой жизни. Хорошо известно, что наши бойцы — это храбрые воины, беззаветно преданные Родине и партии Ленина — Сталина. Но бывают факты трусости, дезертирства. Как бы единичны они ни были, газета не должна о них умалчивать.
В одной из наших частей произошел случай самострела. Командование, политорганы, партийные и комсомольские организации развернули большую работу вокруг этого факта. О трусе говорят на собраниях и митингах. Его клеймит позором вся красноармейская общественность. Его судит ревтрибунал. И если в такое время газета набирает в рот воды и молчит, то она попадает в смешное положение. Такая газета была бы просто оторвана от жизни.
Без шумихи и трескотни, но с большевистский страстностью и беспощадностью «Героическая Красноармейская» выступала против нарушителей воинской присяги, изменников Родине. Стоит только перечислить заголовки некоторых статей, чтобы стало ясным, как остро ставила газета все эти вопросы. Вот они:
«Вечный позор трусам!»
«Всеобщее презрение постигнет нарушителя присяга».
«Щербаков нарушил приказ командира».
«Кудревский подводит всю батарею».
«Позор разгильдяю Пользкову!»
«Свято выполняй приказ командира!»
Приведу одну из этих статеек, напечатанную 22 июля 1939 года. По своей остроте она является типичной для нашей газеты.
С оружием в руках защищают бойцы Красной Армии Монгольскую Народную Республику от разбойничьего нападения наглой японской военщины. Свято выполняя военную присягу, бойцы, командиры и политработники у реки Халхин-Гол защищают свою Родину мужественно и умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни.
Боец тов. Левкович четыре раза бесстрашно ходил в атаку, воодушевляя всех лозунгами: «За Родину!», «За великого Сталина!»
Тов. Лузин на открытой местности, под огнем противника, один вытащил пулемет, занял новую огневую позицию и повел сокрушительный огонь по японцам.
Геройски громили врага артиллеристы Ларькин и Рябов.
И рядом с этими скромными, отважными людьми, для которых свобода и независимость Родины дороже жизни, среди бойцов очутился подлец и трус Карпов. В тот момент, когда все бойцы, не щадя своей жизни, дрались с японцами с невиданным мужеством, изменник Карпов, прострелив себе левую руку, прикинулся раненым и оставил поле боя.
Этот человек с заячьей душой, чего он достиг? Он искалечил себе руку. Он бросил, предал товарищей, изменил Родине и своей присяге. Отец и мать, советский народ, провожая в Красную армию, давали ему нерушимый наказ: до последней капли крови защищать свою Родину, умереть, но не сдаваться. Что скажет теперь этот подлый трус своим родителям, своим землякам? Они откажутся от него, как от чужого, враждебного им человека.
Он заслужил всеобщую ненависть и презрение трудящихся, суровую кару советского закона. Высшая мера наказания — расстрел, — вот чего справедливо требует советский закон для и змей ников Родине.
Острым гневом, ненавистью к трусу закипели сердца бойцов и командиров подразделения, когда они узнали о предательском поступке Карпова.
Бойцы и командиры подразделения в резолюции митинга потребовали:
— Предателям, изменникам нет пощады! Их надо уничтожать, расстреливать!
Пройдет немного времени. О подвигах героев Халхин-Гола, разгромивших японских захватчиков, советский и монгольский народы сложат прекрасные песни и сказания. Их имена будут произноситься с глубокой любовью и благодарностью. А имя труса и предателя Карпова все советские люди будут называть с проклятием и ненавистью, заклеймят его вечным позором.