Директор практически перекрестился, хотя был активным атеистом и не верил в бога. Но подобное чудо – трезвый кочегар в новый год – было сравнимо с христианским явлением и педагога можно было понять.
Немного поговорив, чтобы убедится, что трезвый кочегар не иллюзия, а реальное явление и на него можно положиться, директор ушел – к семье и новогоднему столу.
За два часа до нового года в кочегарку вломились трезвые и поэтому злые пожарные. Они бы обязательно вкатили штраф – не им одним страдать, но подошедший Михаил так трезво объяснившийся с ними и объяснивший аксиомы противопожарного кодекса, что дяденьки ошарашено вымелились, даже не придравшись к грязному полу.
Наконец, уже после празднования нового года, в три часа ночи, когда напарники Михаила, успев очухаться и вновь перепиться, дружно храпели, складировавшись в одну постель, а сам он, уже перекосив лицо в усилии сдержать зевки, намеревался часок-другой вздремнуть, в кочегарку ввалился патруль милицейских товарищей в количестве трех человек, заставив напрячься. Не немцы в годы войны, но все равно страшновато. Убить – не убьют, а морально (и даже физически) побить могут. И им за это ничего не будет. Кто такой кочегар – тьфу! Может даже отблагодарят при случае за работу с асоциальными элементами.
Милицейские, впрочем, были обыкновенными советским гражданами. Почти спокойными, или, точнее, спокойно-злыми, пара нецензурных выражений для смазки речи ничего для окружающих не значили, почти трезвыми для нового года и почти здоровыми для морозного времени, когда термометр показывал уже за двадцать градусов. И это при небольшом жгучем ветерке.
Но из трех товарищей в форме один показался Мише довольно подозрительным. Двое из них были похожи на обычных людей в пору больших праздников, потерявшиеся в рабочей суете и от этого беспричинно злые. А вот третий походил на образцово-показательный пример милиционера. Или, точнее сказать, американского полицейского. Коллеги этого лжемилицейского особо его ни с кем не сравнивали и не учитывали. Но Миша-то с учетом высоты ХХII века и опыта сравнения двух систем, разбирал мелочи, которых выдавали его. Надо было держаться.
Миша их принял почти как давно потерянных и внезапно чудесно найденных родных. Проигнорировал беспричинный мат, сразу посадил к новогоднему столу, правда, достаточно скромному (не баре!), но очень соблазнительным для мужчин, ведь его главным достоинством было наличие водки, главным образом, из Мишиной доли. Пришлось подлечить. Сначала в переносном смысле – водкой, а потом уже в прямом – мазями и массажем.
Ребята, немного подзарядившись несколькими порциями водки, попытались не обращать внимания на то, что открытые части их организмов (в основном лица и руки) у них прилично обморожены. Хотя, попав в тепло кочегарки, они быстро почувствовали жар и боль поврежденной кожи.
Но новые порции водки проявили как эффективные седативные средства и милицейские ребята оптимистично решили, что обморозились совсем слабо. В первый раз, что ли, после многочасовой прогулки по служебным надобностям зимой попадаешь под жесткий удар мороза. И до сих пор ничего, проносит. Значит и на этот раз пройдет.
Особенно был красноречив лжемилиционер. То ли он перебрал водки, то ли не представлял, что такое морозы. И примеры он приводил странные, как из американской хрестоматии по русской жизни. И при этом этот оратор подробно озирал особенности обстановки кочегарки. Видимо, выискивал детали, которые бы выделили поселившегося здесь хронопутешественника.
А ведь он боится и не хочет контакта! Придется быть красноречивым хотя бы для его товарищей.
Миша их трезво образумил и предупредил. Всех, в том числе и своего потенциального врага. Обморожения, особенно лица, на морозе более двадцати градусов и под порывами ветра, зачастую бывают выше средних и, если за них не взяться, могут привезти к большим проблемам, включая хирургические операции и уродливые шрамы, а, при невезении, привести к гангрене конечностей.
Рядовые патрульные на это махнули руками, посчитав, что неуч кочегар элементарно пугает, но старший патруля – здоровенный капитан с усами а-ля Буденный – забеспокоился за сохранение здоровья и своего, и подчиненных. Благо, милицейские были не настолько пьяными, чтобы не видеть багровые пятна на лице.
А опыт предыдущих обморожений подсказывал, что затем кожа с лица начнет сходить, или, что еще хуже, на нем появятся черные пятна. А дальше все это начнет сильно болеть и выглядеть очень мало приятными. Придется выходить на бюллетень, не говоря уже о том, что популярность среди женской части человечества начнет резко падать. И родимое начальство начнет капать на душу бальзам в виде ругани и выговоров за несоблюдение элементарных правил техники безопасности при нахождении на морозной погоде с неприятными намеками на распитие спиртных напитков в служебное время. А сослуживцы, вместо соболезнования, будут прикалываться, да еще пришпилят какое-нибудь обидное прозвище.