БЕРТА: Ну, пока вы ещё в соку.
РОБЕР: Что значит — пока?
БЕРТА: Не успеете пикнуть, как старость будет на пороге!
РОБЕР: Ну, я думаю, у меня ещё есть какое-то время!
БЕРТА: Все именно так и думают… Жениться нужно, когда ещё не поздно.
РОБЕР: Поскольку вы так настаиваете, и вам это так интересно, я вам скажу, — да, у меня есть намерение жениться, но я чуть повременю.
БЕРТА: И будете неправы.
РОБЕР: Почему? Ваш хозяин тоже не женат.
БЕРТА: Для того, чтобы жить, как мой хозяин, нужно быть очень искусным, мёсьё, а также сильно привлекательным…
РОБЕР: Вы хотите сказать, что… я… не…
БЕРТА: Да что вы, мёсьё, конечно, нет… Просто, если я решаюсь говорить, то говорю всё в лицо, без всяких там…
РОБЕР: Хорошо, всё, мир…
БЕРТА: Мир.
РОБЕР: Au revoir! До встречи!
БЕРТА: Au revoir, мёсьё! (Не двигается с места.)
РОБЕР (с нажимом): Au revoir!
БЕРТА: Au revoir, мёсьё!
РОБЕР: Ну, ладно (Выходит.)
БЕРТА: Только сегодня из провинции, а уже туда же, форсу…
Уходит. Открывается входная дверь и входит Марта в форме стюардессы. У неё практически нет акцента.
МАРТА: Liebling! Дорого-о-й! Дорого-о-о-о-й!
Она идет к веранде, бросает туда взгляд, закрывает дверь, потом идет к комнате окнами в сад, открывает её и только хочет в неё войти, как входит Берта и видит её со спины.
БЕРТА: Ах! Мадемуазель…(Марта оборачивается и Берта тут же исправляется.) … Ох! Фройляйн Марта!
МАРТА: Берта!
БЕРТА: Вы уже здесь, фройляйн?
МАРТА: Да, Берта! Наконец-то! Я так рада! А Бернара нет?
БЕРТА: Нет… Он ушел… по делам…
МАРТА: Жалко…
БЕРТА: Но… Он вернется не поздно!
МАРТА: Вы уверены?
БЕРТА: В это время ему нечего делать в городе… тем более, что он знает о вашем приезде… Просто он не думал, что это произойдёт так рано… Его не было дома, когда вы звонили…
МАРТА: Но он доволен?
БЕРТА: А то! Конечно, доволен! (В сторону.) Не знаю, как он со всеми вами совладает, а так он очень даже рад!
МАРТА: Как вы думаете, Берта, он меня очень любит? Так же, как я?
БЕРТА: Ну, этого я не знаю, фройляйн…
МАРТА: А, когда меня нет, он с вами не говорит обо мне?
БЕРТА: Конечно, говорит, безостановочно. Но поскольку, я не знаю точно, как мадемуазель любит мёсьё, я не могу оценить, так же мёсьё любит мадемуазель или нет. Мадемуазель понимает меня? То есть фройляйн?
МАРТА: Вы что, не знаете, что я его обожаю?
БЕРТА: Тогда и он вас обожает.
МАРТА: Я вам сказала, что у меня целых три свободных дня? Класс, да?
БЕРТА: Ещё какой!
МАРТА: Мне кажется, что я уже месяц не видела своего lieblingsа. Когда я не чувствую себя в его объятиях, кажется, что время тянется так долго!.. А ему кажется?
БЕРТА: Ах! Он полностью… как это сказать?..
МАРТА: Потерян?
БЕРТА: Вот! Именно потерян! Сильно сказано, да? Ну, и что? В общем, да, потерян!
МАРТА: Я тоже. Когда я в Анкоридже или Мельбурне, я всё время думаю о нашем маленьком домике, где меня ждет мой маленький Бернар.
БЕРТА: Ох, ё-моё!
МАРТА: Когда мне нечего делать в полёте, я беру свой уокман и запираюсь в туалете!
БЕРТА: Неожиданно!
МАРТА: Да! Я слушаю «Гёттердаммерунг» или «Валькирию»; я смотрю на звезды и луну. Я думаю о любимом, и мне кажется, что мы смотрим друг другу в глаза, через кометы и метеоры… Вам так не кажется?
БЕРТА: Да…да…
МАРТА: Это всё так сентиментально! Да?
БЕРТА: Наверное.
МАРТА: А он смотрит?
БЕРТА: Куда?
МАРТА: На луну, звёзды… когда я в полёте.
БЕРТА: Наверное, он посвящает этому какое-то время, но мне он об этом ничего не говорил.
МАРТА: Конечно, не говорил! Это ведь очень личное. О таких вещах не говорят. Это должно оставаться там, в глубине сердца.
БЕРТА: Да, так лучше… Жизнь и так достаточно сложна сама по себе, чтобы ещё рассказывать кому ни попадя о том, как кто воет на луну. Вы не находите?
МАРТА: Но с вами… я могу об этом говорить… Вы понимаете такие вещи… Вы женщина…