В час в палату принесли еду, при виде которой Ярослава ощутимо замутило. Он лёг и стал ждать, когда его заберут…
Пришла Вера Ивановна в своей обычной красной блузке. Она отправилась в ординаторскую за выпиской, а Ярослав ждал её в коридоре. Наконец, воспитательница вышла и кивнула ему:
— Пошли, Снежинский.
По дороге Ярослав узнал от Веры Ивановны, что сейчас они немедленно идут к директору, что теперь Ярослав не имеет права выходить с территории детского дома. А если выйдет во двор, должен каждые пятнадцать минут заходить в корпус и показываться дежурному воспитателю. К тому же он не имеет права общаться с Викой. Ярослав вздохнул: именно Вику ему видеть почему-то не хотелось. Осталось в памяти что-то гадкое, связанное именно с ней. Самогон, подвал, лежак в нём…
— И, наконец, Сергей Фёдорович понял, что в тебе заблуждался. Я рада, что вовремя, — закончила свою речь Вера Ивановна.
Ярослав опустил глаза. Что ж… Очень логично. Конечно, Ярослав столько неприятностей всем доставил. Особенно Сергею Фёдоровичу. Вон, Вера Ивановна говорит, что тот нервничал, искал его… “Ну что я за дурак, — подумал Ярослав, — один человек ко мне хорошо относился, но я и это испортил!”
Когда Ярослав с Верой Ивановной проходили по ограде, к ним подбежала медсестра Ксенечка.
— Вера Ивановна, у нас опять ЧП! — сказала она. — Воробьёва облила Захарову краской из баллончика. Чудом в глаза не попала, но была такая драка! Я закрыла Захарову в изоляторе, а Воробьёва сейчас у Павла Николаевича.
Павлом Николаевичем звали директора.
— А девочки дрались из-за него, — Ксенечка показала на Ярослава.
— А чего я, — сказал он, как обычно говорил Лысый. — Чего сразу я?
— Да, Снежинский, — протянула Вера Ивановна, — куда ты катишься…
Ярослав прошёл в комнату, сел на тумбочку, и обхватил гудящую голову руками. Денис, валявшийся на кровати, скорчил ему зверскую рожу, и продолжил разговор с Крабом и Арнольдом:
— А если часто спички пальцами тушить, то отпечатки сожгутся. И, как его, вырастешь — чё хочешь можешь делать, менты не найдут… Вот тогда я Снежинского и замочу.
— Или он тебя, — заржал Краб, — ему можно и с отпечатками. Он псих, ему ни фига не будет.
— Снежинский, а чего бабы-то за тебя сцепились? — Арнольд встал, подошёл к Ярославу и навис над ним. — Воробьёва-то ясно… Она тебе рубашку в швейном шьёт, я сам видел. Говорю: на хрен тебе надо, а она меня обматерила… Но Захарова… Колись, придурок!
— Ничего я не знаю, — отозвался Ярослав.
— Он не скажет, — заявил Краб и показал Ярославу кулак, — Снежинский — гомик.
— Снежинский — урод, — продолжил Арнольд.
— Калека, — сказал Денис и толкнул тумбочку, на которой сидел Юра: — Шнайдер, очередь.
— Дурак, — без охоты пробормотал Юра.
Ярослава затошнило. Он сполз с тумбочки и пошёл в туалет.
В умывальной Ярослав сунул голову под кран с холодной водой и размышлял, какие же Краб с Арнольдом идиоты. Теперь будут обзывать его, пока не доведут до слёз. Только что ему их подколы, главное — Сергей Фёдорович теперь к нему и близко не подойдёт. Он ведь сбежал, подрался, напился. Было стыдно, тошно и обидно. Вера Ивановна оказалась права: он плохой человек, ему нельзя доверять.
22
Естественно, за приключения Ярослава всем попало. Директор собрал воспитателей старшей группы и отчитал их за халатность и невнимание к детям. Сергей был к этому морально готов и тихо сидел в уголке. Зато не молчала Вера Ивановна. Она произнесла пламенную речь на тему, какой покой и дисциплина были в группе до прихода нового ночного воспитателя, который позволяет детям неслыханные вольности — ночевать у него в комнате, например. И хуже всего влияет на Ярослава Снежинского, который, конечно, мальчик трудный, но до сих пор был вполне управляемым.
— До тех пор, пока его не заперли в тёмной ванной, — уточнил Сергей.
Директор посмотрел на него с лёгким удивлением.
— Это что, метод воспитания? — продолжил Сергей. — Тогда давайте организуем карцер в подвале, или пересажаем детей по камерам-одиночкам.
— Вы преувеличиваете, — перебила его Вера Ивановна, — да, я немного ошиблась, я не учла того, что у Ярослава такой страх темноты. Но в тот момент я не могла поступить иначе, он мне хамил. А вот почему Сергей Фёдорович после того, как мальчик ушёл от него, не сообщил сразу в детдом, совершенно неясно. Мы бы установили за ребёнком наблюдение и ничего бы не случилось. Я считаю, что ответственность за всё должна лежать на Сергее Фёдоровиче.