Атарик разбирался с ними сам. Нет! Не так, как можно было бы подумать, увидев зверскую рожу хэда. Он звал их к себе в гости по одному вечером. И беседовал. Больше чем с одним в неделю не получалось. Никак. Хэд потом впадал в страшнейший раздрай. Пил по ночам. Уходил в Лес и буянил там.
Бедные парни молчали о том, "что" он говорил им, но смотрели на мир какими-то совершенно другими глазами. На хэда тоже. Они были совсем юными, эти мальчики, прятать свои чувства хорошо не умели ещё. И смотрели теперь на своего предводителя со жгучей, болезненной жалостью. А он терпел. И сам смотрел на мир чёрными, запавшими от бессонницы, пьянства и боли глазами. Терпел... На что только не пойдёшь, чтобы удержать юных дурней от самой страшной в жизни ошибки?..
Молчала Мел и о том, что каждую неделю приходили письма из Основного Лагеря. От сына верховного Хэда. И сам он заявлялся к ним трижды. Каждый месяц, получается. Зачем он ездит, Мел не знала. Смысл?.. Тем более, что Атарик дал уже ему клятвенное обещание сообщить, когда Ра вернётся домой.
Мел искренне не понимала, зачем парень таскался к ним по непролазной зимней грязи. Зачем гонял людей. Как обосновывал необходимость всего этого своему папаше... Ей эта ситуация казалась какой-то невероятно абсурдной.
Ну да, Ра сама рассказала им с Атариком о соглашении с сыном Хэда. Это было понятно. О повёрнутости Алекса на жизни "за Барьером" знали все. А тут Ра, умная, эрудированная, для своих лет. С матерью - учёным. Кладезь информации о "том" мире.
Они ведь встречались только у всех на глазах. И только болтали. Не прикоснулись друг к другу даже рукой. Ра ещё и издевалась, судя по смеху, этой козявки, над наследником Кира. Сынок Хэда терпел ради рассказов о "той" жизни. Ра терпела ради книг, которые поглощала сама в диких количествах, и делилась со своими приятелями.
Всё было прозрачно. Всё! Обыкновенно и привычно. Даже подружки, как всегда, присутствовали у сынка Кира. Не то, чтобы Мел интересовалась. Клэр и Марша сами выбалтывали всё, что касалось "правящей" семьи.
Что, и в какой момент переклинило у молодого дурака в мозгу, что ему понадобилась девочка, едва вступившая в пору зрелости? Перекосило настолько, что он пошёл на конфронтацию с хэдом Горячего и потребовал его приёмную дочь себе?
И теперь таскается к ним с таким озверевшим лицом... Похожий... Жутко похожий на своего папашу... Шныряет холодными серыми глазами, которые, кажется, видят всё. Скалится ледяными улыбками, будто планирует уже, как и кого натравит на посёлок.
Мел мороз продирал по коже, когда она видела это. Ощущение надвигающейся беды росло и крепло. А Атарик, ничего... Встречался с ним спокойно. Будто и не боялся того, что юнец может выкинуть. И не обижался на него...
Глава 21.
Вошли в посёлок они, как и положено, через ворота. Некоторые из знакомых Перси парней дежурили там. Они просияли, увидев её, живую и практически не изменившуюся. А она только то и могла, что коротко махнуть им рукой в знак приветствия.
Хэд Атарик ждал их с Мел у ворот с такой зверской рожей, что задерживать его или ослушаться приказа не посмел бы никто. Он пролаял короткое:
- За мной!
И быстрым шагом пошёл по улице. Перси пришлось бежать за ним вприпрыжку. Мел безнадёжно отстала. Те, кого они встречали на улице, расцветали улыбками при виде неё так явно, что тёплое чувство разгоралось в груди. Она вернулась домой! Улыбалась тем, кто радовался её возвращению, и бежала за хэдом. А он вёл её к дому нёрс.
Влетел туда. Ра следом. И встала растерянная. Что теперь? Атарик смотрел на неё напряжённым, не читаемым взглядом. Молчал... Она растерялась ещё больше и стала неловко стягивать с себя верхнюю одежду.
Он не дождался. Сдёрнул пончо сам. И только тогда обнял её так, что, кажется, не разжать рук. Подхватил. Прижал к груди. А Перси подумала:
- Предусмотрительный! Задохнулась бы в меховом пончо!
И так было жарко. Но она не возмущалась. Он ходил с ней по комнате, укачивая, как маленькую, и бормотал вещи, которые не имели особого смысла, но были полны просто невероятной нежности. Он и ругал её, и "дурой малолетней" называл, и восклицал: "живая". Это, похоже, было главным. Остальное, "здоровая", "не изменилась", "почему так долго" и прочее шло фоном.
Перси тоже обнимала хэда. Гладила его голову и утешала. Она сразу поняла, ещё там у ворот, что он не злится на неё... Так он, бедняга, справлялся со страхом и горем: костенел и становился совсем страшным, пытаясь не выдать то, чем полон. Таким же он был у Барьера, куда Кир загнал его шантажом и угрозами, стереть Горячий с лица земли, и заставил убивать.
Ту свою вину хэд так и не забыл. Это, как ни странно, позволило ему пережить потерю Лив. Не отправиться к Хоррору раньше времени. Он искренне считал смерть женщины, которую любил, местью самой жизни ему. За те убийства у Барьера. Это он мог принять, а потому терпел всё: её потерю, одиночество и вину. За убийства и за то, что забрал Лив. Заставил её жить все эти годы без того, кого она любила...
Теперь он едва не потерял своего ребёнка. Ужас его, в эти три месяца, был просто запредельным. Он не говорил Мел, она, наверное, знала и так. Она сходила тогда к Хоррору, в первый раз. Тогда Ужас их мира запретил кому-то из изменённых соваться к себе, пока не позовёт...
Атарик таскался туда потом ещё раз десять. Ну, как таскался... Хоррор вырубал его где-то на подходе к своему городу. Он, очнувшись, пытался идти дальше... И падал без сознания снова... Если честно, Атарик думал, что Ужас их мира убьёт его за такое. Он даже хотел этого! Что угодно, только бы не эта душевная боль!
Нет. Он оставался жив. И тащился потом домой, шатаясь от слабости. Сидел тут, в посёлке. Пытался жить "привычной" жизнью, пока новый приступ отчаяния не толкал его к Хоррору снова. Бессмысленно, скажете вы?.. Может быть. Но иначе он просто не мог.
Как не мог сердиться на юного дурака, когда тот явился к нему в первый раз. Он, это более умное и толковое продолжение Кирилла, орал на него и угрожал посёлку. И, конечно, мог исполнить всё, что обещал. Во-первых, папаша, хоть и "воспитывал" сына жестоко, но мало в чём ему отказывал. А, во-вторых, свалить Атарика было ярым желанием самого верховного Хэда.
В ответ на все угрозы, Атарик просто сказал:
- Не вздумай туда соваться.
Парня, как выключили. Он перестал бегать по кабинету, уселся напротив. Остро глянул на хэда Горячего:
- Почему?
- Потому!- зло ответил Атарик.- Там не помогут ни мозги, ни папа.
- Почему?- допытывался парень.
Атарик промолчал бы. Но глянул на юного дурня и пожалел. Как тех, "своих" юных дураков, которые скопом собирались окунуться в Хоррор. Не понимая, куда идут. И что потеряют... Этому конкретному парню купания в радиоактивной луже, судя по всему, не избежать. Это одно... Но сгинуть просто так, он не желал ему. Тем более, понимал, что движет им.
Потому он и сказал ему то, в чём не признался бы никогда и никому:
- Не пройдёшь. Никто не пройдёт. Мел ходила в первый раз. И я уже несколько раз...
- И что?- напряжённо спросил его юноша.
Атарик отвёл глаза:
- Вырубает. Не даёт даже к городу подойти. И не говорит ничего. Только "иди прочь" я и слышал. Думал убьёт...
Снова напряжённое:
- И всё равно шёл.
Атарик перевёл взгляд на красивое и взволнованное лицо молодого человека. Криво усмехнулся:
- И снова пойду. Когда невмоготу станет... Я люблю её. Это единственный ребёнок, какой у меня будет.
Парень вспыхнул:
- И ты отпустил её туда!
Хэд Горячего напомнил:
- Я, помнится, клялся тебе, что не знал.
Нет! Это теперь мальчишка вспыхнул! Перегнулся к нему через стол и заорал не хуже, чем умеет он сам: