Он пугал её. Рычал что-то. Вытащил из-за стола и прижал к стене. Всем телом. Но пока не сделал ничего, и она с отвлечённым, академическим каким-то интересом, наблюдала за ним. Ничего не могла с собой поделать. Он, похоже, терялся от того, что она вела себя нетипично. Прорычал:
- Ты почему не боишься?
И даже руку немного на горле разжал, чтобы могла ответить. Перси усмехнулась:
- Может быть потому, что мы с тобой похожи?
И дальше смотрела. Что будет? Вести себя "нормально": обнимать там или поцеловать, он не умеет и не будет. А как обычно, бить и унижать, пока не получается. Жертва ведёт себя не так, как положено и сбивает с настроя. Он, конечно, наберёт ещё этот настрой. Разозлит себя, как нужно... Тогда и она станет защищаться. А пока...
Не получилось у неё увидеть, как повёл бы дальше себя самый больной ублюдок за Барьером...
Снова грохнула дверь и морозно-ледяной голос приказал:
- Отстань от неё и уходи. Слышал?..
Кирилл Хмарь слышал. С трудом отвалился... Тяжело глянул на девушку и сына, и пакостно усмехнулся:
- Ладно! Ты будешь первым! Я подожду!..
Вальяжно пошёл прочь, словно и не убегал, поджав хвост, а уходил по своей воле.
А Перси снова оказалась прижата к стене. Теперь уже "сынком". Он быстро обежал её руками, словно искал повреждения, а потом гаркнул на неё:
- Ты почему не сопротивлялась, дура?!
Кора ответила сыну так же спокойно, как до того отцу:
- Дёрнулась бы, он уже сломал бы мне пару костей. Он сильнее, хоть я быстрее. А в закрытом помещении мои достоинства нивелируются.
Ну? Разумный же, толковый ответ? Правдивый! А он зарычал ещё яростнее:
- Ты почему не сопротивлялась?!
И она рявкнула в ответ:
- Где твои мозги, Хмырь?! Я знала, что Клэр приведёт Атарика или тебя, и тянула время!
Он так озверел, что пропустил "Хмыря" мимо ушей. Снова рыкнул:
- Тебе что, всё равно было, что он обнимал тебя?
Тут Перси не выдержала. Расхохоталась:
- Ты что, совсем сдурел, Златовласый? Твой папаша обниматься не умеет! Это не про него!
- Он обнимал тебя,- упрямо повторил мутант, придвинулся ближе и шумно задышал ей куда-то в макушку.
Мощный, как бык! Атарик прав. Совсем здоровенный стал. И гормоны, судя по всему, того... Разгулялись... Перси чувствовала теперь, насколько они там... разошлись.
Потому и вела себя очень осторожно. Не шевелилась, не провоцировала. Пыталась разговорить его, чтобы мозги включились. Пусть бы заговорил. Любую глупость. О своей ревности тупой, или ещё о чём-то. Разницы нет. Заговорит, значит и мозги начнут шевелиться. А пока весь он - одни сплошные инстинкты:
- Какое там обнимал, Алекс? Он прижимал меня и не отпускал. Как ты сейчас... Отпусти, а?
- Не могу.
Она ещё с прошлого года заметила, что он, в самых сложных и патовых ситуациях становится каким-то примороженным, словно всматривается в себя и чего-то там ищет. Что он ищет? Остатки человечности? Мозги? Выдержку?.. Что бы он не искал сейчас, похоже, не находил. Прижимался так же сильно, ещё и поглаживать её начал. Бережно, но из таких лап попробуй вывернись! И говорил, как робот. Безэмоционально:
- Не могу отпустить. Соскучился. Я так соскучился, что едва дотянул до весны... Может быть, ну её, эту хрень, а?.. Со всеми этими "подождать"?
Перси даже дышать перестала. Он же сильнее! И с катушек конкретно так съезжает. Говорит, как робот, а ведёт себя... очень так... живенько. Пылает, как печка, дышит, словно кузнечные мехи у него в груди, и прижимает её к себе так, что, кажется, не отдерёшь.
Паника шевелилась у девушки в груди, но она железной рукой удерживала её. Пока тут хотя бы один адекватный, в этой комнате. А если и того не станет? До чего может дойти?.. До чего угодно, на самом деле... Нельзя! Обидно будет, если она не дотянет совсем немного...
Самое жуткое во всём этом было то, что здоровенный мутант не пугал её. Совершенно. В этих лапищах было уютно. Жаркое дыхание согревало. Бешеный стук сердца радовал... Да-да! Самое дикое было то, что её радовало то, насколько он был неравнодушен к ней. Хотелось ещё доказательств этого неравнодушия. Любых...
Похоже, её собственные гормоны тоже пошли вразнос. Пока ещё не совсем, и она изо всех сил старалась сдержать их. Если этот ненормальный почует, что она неравнодушна к его, скажем так, нежностям, то вряд-ли он вообще будет сдерживаться. Тут, в мире постапока, всё просто. Даже для такого, как он. Благородного... Нет насилия, значит, всё в порядке. Остальное значения не имеет. Усложнение только.
Кора постаралась максимально сбить настрой парня. А попросту, обидеть его. Что ещё оставалось, если её собственные мозги разжижались с катастрофической скоростью?.. И она прошептала, знала, что он услышит:
- Зачем мучился? У тебя же тут девушки...
Он не обиделся. Наоборот... Рассмеялся. И влажно поцеловал или вообще лизнул её куда-то в висок. Так, что её дрожь продрала. Такая, что он точно почувствовал. И огладил по телу, то-ли успокаивая ту дрожь, то-ли выводя её на новый уровень. Жарко прошептал:
- А как же моногамность, а?
Кора храбро делала вид, что ей плевать на дрожь и остальное. Шепнула в ответ:
- Ну, её, эту моногамность, Златовласый! Живи, как хочешь. А то гормоны скоро с ума тебя сведут. И так дурной. А то и вовсе будешь...
Он ответил ей снова сосредоточенно, словно задачу решал. И в то же время резко. Прижался сильнее, хотя, казалось бы, куда:
- Разрешение, значит, даёшь? И смеёшься над "гормонами"? Взрослая же по нашим меркам... И роды принимаешь, и лечишь, а всё смеёшься...
Он, словно решившись на что-то, приподнял её повыше. Держал на весу и потянулся туда, куда вовсе не следовало... Перси задёргалась, но вырваться не смогла. А он просто прижимал её к себе и поглаживал. Шептал ей насмешливо и как-то надрывно:
- А хочешь попробовать этих "гормонов"?.. Чтобы мне не было так обидно терпеть одному?.. Чтобы ты просто знала, как это бывает, и как выворачивает наизнанку мозги и остальное?..
Он не дал ей возразить, не стал раздевать её. Ничего не сделал, кроме того, что поцеловал её и продолжил эти вот поглаживания прямо через одежду...
И, да! Она узнала, что такое эти долбаные "гормоны"!.. Мир просто померк. Оглох и ослеп. Не осталось ничего, кроме мужчины, его рук и поцелуя. Он целовал её так ненасытно, что и слова были не нужны. Он никогда не смог бы, наверное, так откровенно признаться в своих чувствах... А она никогда не смогла бы так же откровенно ответить.
А на поцелуй вполне себе смогла. Когда немного освоилась. Или когда потеряла последнее соображение... Поцеловала сама. И обняла. Запустила руки в "золотую" шевелюру, которая оказалась просто невероятно приятной на ощупь. Шелковистой настолько, что она, кажется, застонала от удовольствия. Он простонал что-то в ответ.
А она опустилась к плечам. Они были напряжены, словно каменные. Её это не смутило. Живые, могучие, они тоже отзывались на её ласку. Весь он отзывался. И поцеловал её совсем уж по-взрослому...
- Зачем в поцелуе язык?
Вопрос, на самом деле, довольно глупый и непродуктивный. И так понятно, что язык там более, чем к месту... Поэтому мысль эта, как пришла, так и ушла, помахав, на прощание платочком. Оставив за собой... А ничего она за собой и не оставила, эта мысль, кроме тех самых инстинктов, жара и сокрушающий нежности.
А потом и того не осталось... И вот тогда, танцуя на грани того, чему не знала названия, Кора испугалась. Себя саму. По-настоящему. Как он понял?.. Удивительно, но понял. Убрал руки. Уткнулся головой ей в макушку и тяжело, надрывно дышал, стараясь прийти в себя.
- Гормоны - это не шутки,- нелепая, на самом деле, мысль пришла ей в голову первой.
И, кажется, она её озвучила. Наверное, да, потому, что Златовласый сдавленно рассмеялся, весь прижавшись к ней: