— Александра Вадимовна! Я все же рискну повторить свое предложение. Насчет ресторана…
Замахал протестующе руками:
— Знаю, знаю! Есть у вас кавалеры. Но дайте шанс! Один-единственный!
Выпрямилась надменно красавица. Все в один момент припомнила. И «ведро», и попытку запугать помощницу. Инстинкт верный подсказывал: этот лощеный бизнесмен не только внутренне грязен и невежествен, он еще и опасен.
Но всплыли тут в памяти строчки из списка учредителей Володиного банка. И — пропала презрительная гримаска с породистого лица. Улыбка чарующая на свежих губах заиграла, в глазах синих искорки брызнули.
— Вы разве не женаты? — пропел ставший вдруг доброжелательным звонкий голосок.
Как и предполагалось, прозвучавший ответ был удручающе расхожим, стандартным и скучным:
— Увы… на грани развода.
Если б только «новый поклонник» знал, сколько почтенных отцов семейства безнадежно набивались в любовники к скучающей в одиночестве молодой женщине! Каждый утешить собирался. Лишь одному удалось. Володеньке… Но то особый случай. Совершенно особый…
Удержала на лице улыбочку Александра. Кивнула головой благосклонно:
— Я подумаю… Ведь вы же все равно не отстанете, верно?
И опять купился самоуверенный коммерсант. Затряс башкой, напыжась:
— Я настойчивый, Александра Вадимовна. Все знают — у Гаврика хватка мертвая! Следом ходить буду, под дверями вашими ночевать! Кстати, а можно называть вас просто Александра? Без отчества?
Еще обольстительней женская улыбка. Голос томный, обещающий:
— Хорошо, Гаврик. До встречи.
Наученная горьким опытом Александра сама выбрала подходящий ресторан. Вытаращившийся на умопомрачительный наряд дамы Гаврик безропотно отдал распоряжение водителю.
Всю дорогу фирмач отчаянно вертелся, разрываясь между понятием о приличии и неодолимым желанием еще раз взглянуть на ничего не скрывающие воздушные одежды почти что обнаженной прелестницы.
Просто сесть на заднее сиденье он не догадался. И взгляда красавицы не понял. Надулся неожиданно спесью, будто это он сам лично приобрел изысканнейший наряд очаровательной спутницы.
А Александра мысленно аплодировала сама себе, поняв, что расчет оказался верен.
Все мужчины влюбляются глазами. А самодовольный сердцеед Гаврик с его глубоко скрытым комплексом неполноценности — тем более.
В маленьком зале загородного ресторанчика царил уютный полумрак. Вышколенные официанты бесшумно скользили по проходам, в то время как взыскательная публика благоговейно внимала джазовым аранжировкам незабываемых старых мелодий.
Великолепно исполненный небольшим оркестриком «Караван» Дюка Эллингтона сменило будоражащее «Бесаме мучо». А следом поплыла сентиментальнейшая «История любви». Исполняющий соло саксофон был просто бесподобен.
И все это время Гаврик не мог оторваться от дразняще близкого — всего-то через стол — вызывающе откровенного декольте как будто ничего не замечающей, полностью захваченной музыкой одуряюще красивой, соблазнительной женщины.
Ему страстно хотелось выпить. И не слабенького винца, а ха-ароший стопарь коньяку. Еще лучше — водки. Но в зале никто не гулеванил. Даже не шумел громко, куражась. Еще Гаврику хотелось подсесть поближе к красавице, потискать незаметно пусть даже коленку. Но что-то подсказывало ему — не стоит пока этого делать.
Кто его знает, чем затея кончится. Могут и по морде насовать. С таким характером, как у ревизорши, — не фиг делать, прям на людях схлопочешь. Еще и виноват останешься. С горя фирмач совсем было решился назло всем заказать оркестрантам суперклассическую «Мурку». Или хотя бы что-то типа: «Эй, налей-ка, милый, чтобы сняло блажь…» Но, глянув на одухотворенное лицо саксофониста, понял — номер не прокатит. Этих купить — никаких бабок не хватит.
Оставалось одно — терпеть покорно. Ждать, когда лабуда кончится.
В перерыве Александра наконец-то соизволила заметить изнывающего от скуки, окончательно сопревшего в шерстяной тройке, измученного вынужденным бездельем спутника. Предложила заказать марочного коньяка.
Обрадованный Гаврик в два счета осадил половину пахучей янтарной жидкости, после чего пришел в прекрасное расположение духа. Не зная, о чем говорить, принялся хвастать, какие они в «Парусе» крутые и какие у них везде подвязки.
Жалко, баба оказалась малость трюхнутой. Пришлось объяснять по ходу, что подвязки — это не то, что на ноге носят. Типа — связи, понимаешь? Мосты, короче… Во-во! Знакомства полезные.
Александра с самого начала не верила, что этот самовлюбленный и трусоватый человечишка мог оказаться убийцей ее мужчин. Не чувствовалось в Гаврюше той внутренней силы, что способна подвигнуть иногда людей на решительные, пусть даже кровавые, поступки.
Цель у красавицы была, на первый взгляд, простой и легко выполнимой: вскружить голову коммерсанту, а затем незаметно выведать — кто из его знакомых оказался настолько опасен и жестоко безжалостен, чтобы организовать двойное убийство. Вращающийся в предпринимательской среде директор «Паруса» наверняка догадывался или даже точно знал, кто заказал Лешу и Володю.
Слушает пьянеющего фирмача Александра, коньячка подливать не забывает. Полюбопытствовала на всякий случай:
— Вы так интересно говорите… В тюрьме случайно не сидели?
Боднул башкой воздух Гаврила. Качнул ею согласно, мрачнея:
— Был грех… по молодости. Два года на хозяина горбатил.
Поджалась внутренне красавица. Володя что-то про хулиганов говорил. За такие проступки никогда много не давали… Быстро разговор в сторону увела.
Только перед самым закрытием к главной теме подступилась:
— Вы говорили, в банке соучредителем состоите. Случайно не в том, где председателя убили?
Вздохнул тяжко Гаврик. Насторожился:
— А что?
— Ничего. Хотелось просто узнать, за что банкиров убивают. Я думала, они — тихие, мирные люди. Что-то вроде бухгалтеров.
— Да не-е… Этот резким был. Через плешь всех кинуть мылился.
— Как это?
— Половину пайщиков из банка убрать. Вот как!
— И вас?
— И нас тоже.
Улыбается натянуто Александра. Сама чувствует, что фальшивит, но ничего поделать не может. И коммерсант трезветь начал. Пришлось остатки коньяка ему подсунуть. Только потом к самодеятельному допросу вернуться:
— Раз уж заговорили об убийствах, позвольте спросить: а про вторую жертву из бизнесменов вы не слышали?
— Это Леха-то — жертва? — смачно чавкнул закуской фирмач. — Тому волчаре палец в рот не клади. Руку по плечо оттяпает!
— Но ведь…
— Знаю, в курсе, — вытер салфеткой лоснящийся подбородок Гаврик, — я и с ним на ножах был…
Заиграла вдруг блудливая улыбочка на мокрых губах. Взгляд сальным сделался:
— Дело прошлое. А че ты за него интересуешься? Я слыхал, на похоронах тебя видали?
Спас Александру автоматический рефлекс. Фыркнула сердито, недовольно поводя голыми плечами:
— Когда это мы успели на «ты» перейти? Грубить изволите, молодой человек?!
И с игривым блеском в ставших неожиданно шаловливыми синих глазах:
— Вы мне нравитесь, Гаврик. Не заставляйте разочаровываться.
Растроганный фирмач полез лобызать даме ручку.
Вовремя разгадала маневры окосевшего кавалера Александра. Она еще за столом заметила, как разгорелись постепенно в зрачках Гаврика похотливые огоньки. Поднырнула ловко под пьяно упертую в крышу машины мужскую руку, на переднее сиденье ускользнула.
Пришлось коммерсанту одному сзади развалиться. И в подъезд проводить не пригласили. Просьбу прямую о рюмке чая отклонили. Ну чем не стерва, а?! Внаглую продинамила!