После второй дорожки просветление звенящее башку посетило. Мыслей — куча. И все четкие, прозрачные, безупречные. Летят с сумасшедшей скоростью, язык за ними не поспевает. Пока выговоришь, уже о другом думаешь.
Дуры-девки ни хрена догнать не могут, как на идиота смотрят. Тормозить себя приходится, чтоб совсем психом не посчитали.
Нюхнул третью дорожку Антоха. Глаза остекленевшие на шлюшек поднял. Швырнул на диван ближнюю, переворачивая ее на живот.
Взвизгнула скривившаяся блондинка:
— Больно же, дурак! Резинку хоть надень!
Разобрала ответный неразборчивый хрип:
— Обойдешься. Мне так лучше. Забыл обо всем оседлавший телку коммерсант. И дела, и заботы. И родственничка при власти со «смотрящим» вместе. Полностью отключился. До самого вечера с биксами валандался. Нюхнет очередную дозу, и — вперед. С новой позой экспериментировать. Пока отходняк не догнал.
Пробовал в перерывах за жизнь с девками потолковать, да что они, дуры, понимают?! Пищат только и «больно» кричат. Ни черта тямы нет. Под конец белобрысую до слез довел. Сам не заметил, как в титьку большую зубы вонзил. Увлекся, понимаешь, не рассчитал. За малым не откусил. Пришлось фирмачу по заднице бабу погладить. Не бзди, мол, подруга, дай только у Камыша бабки назад отобрать. Все компенсирую. Мы тут с Санькой-ревизоршей из мэрии такой план придумали, на всех хватит! И ей, и вам.
Перехватил расхваставшийся Антоха внимательный женский взгляд, в момент осекся. Мысли проклятые виноваты. Слишком быстро бегают. Поймать не успеваешь. Чуть зазевался, и готово. Уже слово непрошеное выскочило.
Делать нечего — наказал девчонку. Орать в голос заставил. Это метод такой, самим Антоном придуманный. Болью мозги девкам прочищать. Эффективная штука. Возбуждающая. Надо бы на жене испробовать. Чтоб рот широко не разевала.
Оттянулся по полной схеме коммерсант. К семье засобирался. Глянул с тоской на маняще белеющие на гладкой поверхности зеркала оставшиеся крупинки, переборол вновь охватывающее желание. Поплелся, разбитый, на улицу. Влез кое-как в машину Антон. Завел слабеющими руками двигатель, выехал медленно со двора. Сам не помнил, как и куда рулил. Очнулся только у самого дома. На стоянке. Выполз из салона скрученный ломкой фирмач. Огляделся вокруг подозрительно. Шуга в последнее время на Антоху припадает. Так и мнится — пасет его кто-то. Враги одни кругом. Бродят около, вид делают, вроде как случайно навстречу попались. А сами ковы строят, так и ждут, когда спиной к ним повернешься.
Но Антон хитрый. Он все видит. Никогда затылок не подставит. Любого «хвоста» «мухой» засечет. И киллера за версту чует.
А для особо зловредных у него «пушка» имеется. Сам влиятельный родственник разрешение на ношение выправил. Никакой мент не подкопается. Быстро «ствол» пригодился. Почти сразу же. Шел как-то коммерсант, смотрит — старуха назойливая впереди ковыляет. Ждет, когда Антоха ее обгонит. В спину ножиком ткнуть хотела, карга старая. Пришлось самому дуло к виску седому приставить. Чуть в трусы со страху не наваляла, мымра. Так ей и надо. Будет знать, кого пасти. Антон вам не лох деревенский, опасность кожей чует. Все его ненавидят. Все боятся. За бабки, за мэра, за джип навороченный. За то, что любую швабру в два счета до оргазма доведет. А после — еще троих. Или пятерых. От настроения зависит.
Расправил плечи фирмач. Повеселел. Того не понял, что это «кокс» над ним работает. Кокаин на всех одинаково влияет. Каждого употребляющего рано или поздно манией преследования награждает. Пополам с бредом величия. Еще никто своей судьбы не миновал.
Бегом проскочил расстояние до близкого подъезда наркоман. В два прыжка в неосвещенном мраке оказался. Зашарил по стенке, матеря разбивших лампочку пацанов, осел, получив пулю в живот. Следующий выстрел развалил еще не отошедшие от «кокса» мозги.
На этот раз Он не торопился. Сказывалась приобретенная привычка. Обшарил еще теплое тело, выдернул из подмышки новенький никелированный пистолет незнакомой марки. Хотел было и кобуру снять, да где-то наверху защелкал, опускаясь, лифт. Пришлось поторопиться — сдернуть болтающееся на мертвом пальце колечко с фирменным брелком да во двор опрометью метнуться.
Через тридцать секунд тронулся с места отливающий хромом вишневый джип. Взревел форсированным двигателем, скрылся быстро за поворотом. Машину найдут той же ночью, всего в трех кварталах от места преступления. Еще одна загадка для следствия. Навороченный джип окажется совершенно нетронутым. Ни сидюшник никто не выломает, ни денег пачку из «бардачка» не заберет.
А в газетках пропишут: «Еще одно дерзкое заказное убийство. Киллер скрылся на автомобиле жертвы. Война продолжается».
Хохочет убийца про себя. Проницательности журналистской радуется. Давайте, ребятки, дерзайте в том же духе. Стройте новые гипотезы. Авось тиражик поднимется.
Глядит Он нежно на новое приобретение. Поглаживает любовно отливающий белым металл. Красивое оружие. И обойма полная. Жаль, глушителя нет. Все-таки пистолет намного эстетичней ножа. Быстро, бесшумно и крови немного. Борьбы вообще никакой. Времени даже на обыск хватило.
И Цель вожделенная совсем рядом. В шаге одном. Терпения только набраться надо. И вот тогда!
А кровь забудется. Сотрется из памяти, как ненужный файл в компьютере. Пусть журналюги сами надуманную войну продолжают. Без него.
Вздыхает удовлетворенно Вадим. Пивка холодненького отхлебнул. Подумал, еще маленько тяпнул. Не выдержал, всю банку до дна выхлестал.
Самый смак в пиве после парной. Откиснешь как следует на верхней полке, пока с тебя ручьем не польет, и — в бассейн с разбегу.
Девку подвернувшуюся по ляжке сытой треснешь. Так, чтоб ладонь растопыренная отпечаталась. После на диванчик приляжешь. Баночку запотевшую из холодильника потребуешь. И чтоб телка обязательно грудастая рядом крутилась. Титьками большими трясла, массажик какой-никакой сообразила.
Че там базарить, с Камышом жить можно. И бабки всегда водятся, и биксы что надо. Двоих лучших пришлось, правда, лоху Антону отдать. Жалко, да деваться некуда.
Авторитет велел. Чтоб, значит, и девки всегда наготове для коммерсанта, и «аптека» под боком. В любых количествах.
«Кокс» вообще занятная штука. Многим язык развязывает. Не доверяет, видать, «положенец» Антохе. Для того и на крючок посадил.
Девки — они, конечно, дуры, но стуканут обязательно. Лишь бы клиент проболтался. А Антоха хоть и лох, много чего интересного знает.
Не только за себя, за темные макли самого мэра болтануть может. Ну да это дела старших. Вадиму их обсуждать по чину не положено.
Огладил присевшую рядом деваху молодой уркач. Везде пощупал. Та, как корова, только ресницами лупает. Рассердился слегка приближенный к авторитету воровской помогайла. И тут же желание шевельнувшееся ощутил. Цыкнул на испуганно сжавшуюся телку: — Че расселась?! Шустри давай! Закрыл блаженно глаза, чувствуя, как умелые женские пальчики нежно массируют медленно просыпающуюся плоть.
С треском распахнулась входная дверь. Тихо ойкнула замершая девчонка. Острой болью резануло от невольно сжавшихся длинных ногтей.
Приподнялся на локте Вадим. Хотел без базаров в ухо дуре дать. И в этот момент присевшие в углу еще две путаны завизжали вдруг страшно. Не тем профессионально поставленным визгом, которым обычно завлекают мужчин. И не радостными воплями, означающими бурный восторг. Поднявшийся к потолку визг шел откуда-то из глубины насмерть перепуганной души и больше походил на звериный вой. Прощальный, заунывный вой загнанной в угол беспомощной жертвы.
Мелькнули перед глазами две голые тени. Это обжимавшие девок опомнившиеся «шестерки» рванулись к брошенной кучками на лавке одежде. К оружию, под тряпками спрятанному.